На встрече министров финансов стран ЕС в Люксембурге представлявший Францию Доминик Стросс-Кан заявил, что его страна не может ратифицировать в следующий понедельник в Амстердаме договор о стабильности, поскольку французское правительство не успеет проконсультироваться с новым парламентом. Он также предложил добавить к договору пункт о занятости. О намерении пересмотреть дублинский договор ранее уже заявлял новый премьер-министр Франции Жоспен. Для того чтобы договор вступил в силу, за него должны проголосовать правительства всех стран — членов валютного союза.
Заявление французского министра вызвало замешательство в рядах еэсовцев, поскольку процесс работы над договором о стабильности был уже практически завершен. (Этот договор, заключенный в декабре в Дублине, требует, чтобы после введения единой валюты бюджетный дифицит в странах — членах валютного союза не превышал 3% от ВНП. В противном случае государства будут штрафоваться.) Теперь придется его пересмотреть, чтобы учесть требование французов относительно пункта о занятости. Президент Европейской комиссии Жак Сантер собрался в Париж, чтобы обсудить эту проблему с Жоспеном. В ЕС, правда, говорят, что даже если договоренность будет достигнута, договор вряд ли будет подписан в Амстердаме на следующей неделе.
Заявление французского министра укрепило сомнения в том, что единая европейская валюта будет введена 1 января 1999 года. Новость взбудоражила финансовые рынки, и марка на непродолжительное время подскочила относительно прочих европейских валют.
Большинство министров ЕС назвали решение французов поспешным, вызванным тем, что новое правительство хочет сделать что-нибудь в пику старому. Однако у некоторых из них заявление Стросс-Кана вызвало понимание. В частности, министр финансов Голандии Геррит Залм сказал, что симпатизирует французской позиции.
Министр финансов Англии Гордон Браун поддержал решение Франции и сообщил, что согласен со своим французским коллегой в том, что главная задача ЕС — создание рабочих мест. Таким образом Англия поддержала идею Жоспена о необходимости пересмотра договора о стабильности.
Правительство лейбористов расчитывало снискать славу борца за экономическое развитие ЕС, которое оно считает более насущной проблемой, чем введение евровалюты. Однако Франция перехватила у него пальму первенства в этом вопросе.
Некоторые члены социалистического правительства заявили, что недовольны условиями договора, поскольку он предполагает удерживать стабильные цены за счет экономического развития и рабочих мест. Английский же министр сказал, что не отрицает необходимости поддерживать стабильность бюджетов и не считает, что это требование несовместимо с экономическим развитием.
По всей вероятности, амстердамская встреча глав европейских правительств будет теперь перенесена по крайней мере на конец июня.
По сути дела заявления французского и английского министров финансов означают, что акцент в переговорах по евро еще более переносится с общеевропейского уровня на национальный.
По мнению Брауна, Европе пора перестать придавать такое важное значение срокам создания экономического и валютного союза. Проблема занятости более важна, чем вопрос о том, какие государства войдут в валютный союз в 1999 году. "Без этого Европа останется инертной, и никакого всеобщего благоденствия не наступит",— сказал Браун.
Заявление Стросс-Кана вызвало негодование немецкой стороны. Один из главных разработчиков договора о стабильности министр финансов Тео Вайгель предупредил коллег, что Бонн не допустит смягчения утвержденных финансовых критериев и не изменит свою политику в этом вопросе. "Достигнутая в Дублине договоренность не подлежит обсуждению",— сказал он. По его мнению, занятость — проблема внутренней политики государств. Позже Вайгель, впрочем, несколько смягчился и сказал, что готов обсуждать позицию Франции. Ранее Германия согласилась обсудить французское предложение сделать штрафы за финансовые нарушения не автоматическими, а вводить их только с согласия государств — членов союза.
Между тем во время предвыборной компании новый французский премьер Лионель Жоспен не раз заявлял, что не допустит ужесточения маастрихтских критериев. Он также поставил ряд условий ратификации договора — создание "экономического правительства", договор об экономическом развитии и занятости, установление разумного курса евровалюты относительно доллара и включение Испании и Италии в единую валютную зону.
Введение же единой валюты в Германии оказалось сопряженным с рядом трудностей. Гельмут Коль и Тео Вайгель предлагали провести переоценку золотого запаса, ориентируясь на рыночную цену золота, и за счет полученной прибыли выплатить долг, возникший в результате финансового трансферта в Восточную Германию. Это позволило бы стране сократить государственный долг до уровня, соответствующего маастрихтским критериям. Без этого стране вряд ли удастся удержать бюджетный дефицит на уровне необходимых 3% от ВНП. Этот план вызвал негодование Бундесбанка, который назвал его чудовищной бухгалтерской затеей. В результате Колю и Вайгелю пришлось уступить Бундесбанку.
Победа социалистов во Франции и неудача с переоценкой золотого запаса в Германии, по мнению многих, приведут к отсрочке введения единой валюты или даже крушению этого проекта. Отсрочка будет означать пересмотр маастрихтских критериев и включение в союз Испании, Италии и Португалии. В этом случае евро рискует оказаться достаточно слабой и нестабильной валютой. Вхождение в союз Италии — проблема особая, и недаром Жоспен включил этот пункт в свой план. Хотя немецкое правительство и говорит, что ничего против Италии не имеет, а все дело только в условиях Маастрихтского договора, оно изначально относилось к этой стране с недоверием. Немцы считают, что финансовую систему Италии можно подогнать под соответствующие критерии только путем незаконных махинаций.
Сейчас, однако, не исключено, что бюджетный дефицит Италии в 1997 году окажется сопоставим с дефицитом Германии и Франции. Хотя уровень государственного долга в Италии сейчас составляет 60%, он постоянно снижается, в то время как долг Германии растет. Если говорить об инфляции и долгосрочных процентных ставках, то здесь к итальянцам не подкопаешься. Так что если маастрихтские критерии толковать не буквально, Италия вполне им соответствует. Кстати, даже такой ревнитель правил, как Бундесбанк, никогда не настаивал на том, что трехпроцентный дефицит — это именно 3,0%.
Отсрочка введения единой валюты чревата большими неприятностями. Во-первых, если политики перенесут сроки, то финансовые рынки не смогут быть уверенными, что это не произойдет и в следующий раз. Во-вторых, резко вырастет курс немецкой марки, а это нанесет удар по конкурентоспособности страны и занятости. Резко вырастут процентные ставки в Италии, Испании и Франции, что ударит по экономике и этих стран. Так что с политической точки зрения единую валюту надо вводить в 1999 году, пусть даже ценой смягчения критериев и приема в союз Италии, Испании и Португалии и "мягкости" евро. Все это не прибавит евро популярности среди избирателей. Последние опросы показали, что треть населения ЕС выступает против введения единой валюты.
ФЕДОР Ъ-ПОГОДИН