19 марта, во Всемирный день борьбы с туберкулезом, комитет по здравоохранению Москвы провел пресс-конференцию. Московские медицинские власти рассказали о ситуации с туберкулезом в Москве и России. На мероприятии присутствовал медицинский обозреватель "Коммерсанта-Daily" МИХАИЛ Ъ-КИРЦЕР.
Пресс-конференция, в которой участвовали первый заместитель председателя комитета Иван Лешкевич, главный фтизиатр (специалист по туберкулезу) Москвы Анна Свистунова и главный детский фтизиатр Москвы Елена Овсянкина, изобиловала статистическими данными. Большинство из них представляет факультативный интерес даже для медицинских работников. Вот какие данные, тем не менее, привлекли мое внимание: показатель смертности от туберкулеза и его последствий среди жителей Москвы составляет 8,4 на 100 000 жителей, а среди всех умерших на территории Москвы — 15,1 на 100 000 жителей.
Это не дискриминация, традиция подсчитывать отдельно москвичей и немосквичей тянется с прежних времен. Однако в случае с туберкулезом она кажется немного натянутой.
Советская власть прекрасно научилась справляться с туберкулезом, впрочем, как и с большинством прочих инфекционных заболеваний. Варварская советская система эпидемиологического оповещения, разумеется, несколько ущемляла права личности — кому же сделается приятно, когда с утра в квартиру, откуда вечером на "скорой" был отправлен в больницу желтого цвета больной гепатитом мужчина, явятся две энергичные женщины средних лет и поливают все вокруг едкой зеленоватой жидкостью. Зато эпидемий меньше.
Нынешние московские власти стремятся восстановить советскую систему, одновременно соблюдая права человека, и даже платят своим туберкулезным медикам в примерно 2,5 раза больше, чем в федеральных медицинских органах. И с удовольствием наблюдают перетекание кадров из федеральных органов в московские.
Неотдаленным следствием этого будет очевидная вещь: уровень федеральной фтизиатрической помощи понизится, в Москве будет умирать меньше москвичей, зато больше немосквичей.
Дело все в том, что туберкулез нельзя назвать чисто медицинской проблемой. Не меньшую, чем палочка Коха, роль в развитии туберкулеза играют: плохое питание, стрессы, переохлаждения, алкоголизм, наркотики, курение, заболевания, просто неудовлетворительные бытовые условия и так далее.
Наиболее ужасный пример в этом отношении — места лишения свободы. Сегодня в России наказание в виде лишения свободы почти всегда дополняется туберкулезом — в более чем 70% случаев, а в некоторых зонах — и до 90%. Самое катастрофическое положение — в следственных изоляторах. Распространение эпидемии туберкулеза в местах лишения свободы практически не встречает никакого организованного медицинского противодействия. Российские заключенные сейчас представляют собой все время пополняемый естественный резервуар инфекции.
В общем, если прямо сейчас не начать финансировать противотуберкулезные мероприятия, ситуация выйдет из-под контроля.
Вот самый свежий пример: в городе Чехове (названном в честь великого русского писателя, умершего от туберкулеза) в психиатрической клинике для хронических больных разразилась эпидемия туберкулеза. Заболело 120 человек. Оставлять их в Чехове нельзя — заразят остальных, да и условий для лечения нет. Чтобы наблюдать их, необходимо создать два специализированных психосоматических отделения. Как это сделать, просто неизвестно.
Зато ясно, с чего следует начать. Надо прививать детей, всех поголовно. Конечно, эта прививка во взрослом возрасте теряет свою эффективность, но факт остается фактом: при снижении количества привитых детей всего на 5% заболеваемость туберкулезом увеличивается сразу в 1,5 раза. Особенно подвержены туберкулезу ослабленные дети, а ведь именно они получают отвод от прививок по медицинским показаниям.