Событие недели — "Звездный десант" (Starship Troopers, 1997) Пола Верхувена (Paul Verhoeven) (17 декабря, ОРТ, 0.30, *****), вызвавший в мире несмываемые обвинения ни более ни менее как в нацизме. Верхувен оказался, заметим, в неплохой компании. Столь же принципиальные и столь же несправедливые обвинения заслужили в разное время Луи Маль (Louis Malle) за "Лакомба Люсьена" (Lacombe Lucien), Алексей Балабанов за "Брата" и — совсем недавно — Джоди Фостер (Jodie Foster), рискнувшая взяться за фильм о жизни нацистского пропагандиста номер один, гениального документалиста Лени Рифеншталь (Leni Riefenstahl). Критиков покоробила не предельная жестокость, с которой космический спецназ истребляет на дальних планетах мерзких жуков и пауков, что-то вякавших про нарушение их естественной среды обитания и разбомбивших метеоритами Буэнос-Айрес. Таких впечатляющих сражений с чудовищами, пожалуй, еще не было в мировом кино. Само по себе это уже политически некорректно: отброшены все модные разговоры о Чужом и его праве на понимание и существование. Шокировала эстетика, в которой фильм решен, и, мягко говоря, жутковатый лик добра. В прекрасном новом мире правят военные, а белозубые юноши и девушки буквально дерутся за право служить в космическом десанте. Только дембельнувшись, они станут полноправными гражданами. А остальные? Их никто не тронет, только пожалеет, а они будут страдать от собственного несовершенства. Верхувен, единственный европейский режиссер, сумевший не утратить в Голливуде свое лицо, не наступить на горло собственной песне, а просто-напросто воспользоваться неограниченными финансовыми возможностями (бюджет фильма — 95 миллионов), снял антиутопию как утопию. Получилось примерно так, как если бы "1984" Джорджа Оруэлла (Georges Orwell) экранизировали а-ля "Туманность Андромеды". Несомненно антифашистский фильм решен в традициях нацистской пропаганды. Впрочем, не только нацистской. Верхувен приготовил головокружительный коктейль из всех великих пропагандистских школ ХХ века. Из нацистского кино пришли ледяные глаза и черная униформа белокурых бестий. Из сталинского — культ увечий и подвиг Александра Матросова, выдергивающего чеку из ядерной гранаты, финальное ликование победителей, пародирующее "Падение Берлина" Михаила Чиаурели. Из милитаристских вестернов Джона Форда (John Ford) и Джона Уэйна (John Wayne) — азарт неравной схватки с дикарями. Из американской пропаганды 1940-х — промелькнувший титр "Почему мы сражаемся". Органичным ингредиентом в этом коктейле выглядят актеры, заимствованные из беззаботных молодежных сериалов. Получился фильм обо всех идеологиях века, обнаруживших свое абсолютное родство. На Верхувена зашикали, но не прошло и пары лет, как Ридли Скотт (Ridley Scott) снял в совершенно нацистской манере "Гладиатора" (The Gladiator), а Роланд Эммерих (Roland Emmerich) — "Патриота" (The Patriot), и ничего. Круг замкнулся. Верхувен был прав. Российский же зритель, увидевший "Десант" в аккурат между двумя чеченскими войнами, не мог не обнаружить параллелей и с ними. Космические маршалы хвастались, что раздавят жуков одной звездной эскадрильей за два часа, а те, гады ползучие, перешли к диверсионной войне. Еще одна скрежещущая голливудская махина — "Схватка" (The Heat, 1995) Майкла Мэнна (Michael Mann) (16 декабря, РТР, 23.50, **). Трехчасовая дуэль между полицейским Аль Пачино (Al Pacino) (играть ему нечего, поэтому он играет сплошную истерику) и налетчиком Роберта Де Ниро (Robert De Niro) (который вообще ничего не играет) напоминает стрельбу из пушки по воробьям. Забавна только сцена, в которой Де Ниро вывозит бандита на чашку кофе в загородный ресторанчик (врага надо знать в лицо), сентиментальная передышка с участием охотника и зверя. Ни до, ни после "Схватки" эти два монстра никогда не встречались на экране. Вот и поговорили. Лучше уж предпочесть ему "Сильверадо" (Silverado, 1985) Лоуренса Каздана (Lawrence Kasdan) (16 декабря, ОРТ, 22.55, ***), редкую в наше время попытку снять по классическим образцам вестерн о четырех благородных авантюристах. Удовольствие же для интеллектуалов — "Тайная защита" (Defense Secrete, 1997) Жака Риветта (Jacques Rivette) (19 декабря, "Культура", 8.40 и 22.10; 20 декабря, "Культура", 10.05 и 22.10, ***). Один из отцов-основателей французской "новой волны", Риветт и сам — "тайный" режиссер. Блестящий критик, он, например, наотрез отказывается от всех предложений собрать и перепечатать его статьи. Жанр "Тайной защиты" телепрограммы определяют как триллер. Но если это и триллер, то в очень широком смысле слова. С самого своего первого фильма "Париж принадлежит нам" (Paris nous appartient, 1961) Риветт пишет на экране картины смутного, зыбкого мира, угрожающего героям. Риветт согласен с тем, что "весь мир театр" (мотивы театра встречаются почти во всех его фильмах), но не только. Весь мир — это еще и заговор неназванных, но могущественных сил. Репетиция может незаметно, как во сне, перейти в убийство или похищение, а человек — оказаться потерянным и бездомным в своем родном Париже. Из отечественных курьезов — дидактический "Инспектор ГАИ" (1982) (21 декабря, НТВ, 12.25, **) Эльдара Уразбаева, неплохого, в принципе, режиссера, снявшего "Транссибирский экспресс". Конечно, скромное добро в лице инспектора ставило на место зло — хамоватого начальника станции техобслуживания ("нового русского" позднего застоя). Забавно то, что наглеца играет Никита Михалков. Именно в эти годы окончательно закостенел его экранный имидж. От обаятельного шалопая в "Я шагаю по Москве", через смертельно опасного большого ребенка в "Своем среди чужих" — к торжествующему хозяину жизни, хищнику, которому все равно, какое тысячелетие на дворе. Таким он был и в "Жестоком романсе", и в "Вокзале для двоих", и в "Инспекторе ГАИ". Артист настолько слился со своими экранными двойниками, что его недавнее перевоплощение в Александра III в "Сибирском цирюльнике" кажется совершенно неорганичным. Беззаботное же удовольствие лучше поискать в фильме знаменитого польско-французского эротомана Валериана Боровчика (Walerian Borowczyk), чей фильм "Арс-Аманди" (Ars Amandi, 1984) можно увидеть на НТВ (15 декабря, 23.20, **). Или — в фильме Жака Пуатрено (Jacques Poitrenaud) "Ох уж этот дед!" (Ce sacre grand-pere, 1968) (16 декабря, "Культура", 22.50, **). Дурацкую, в общем-то, комедию украшает своим присутствием неподражаемый Мишель Симон (Michel Simon, 1895-1975), обладатель, наверное, самого уродливого лица мирового кино, часто игравший людей с явными сексуальными проблемами. Во французском киномире о нем ходит много причудливых легенд, например то, что он сожительствовал с любимой мартышкой. Но то, что он собрал за свою жизнь уникальную коллекцию порнографии всех времен и народов,— это факт. И совсем уж редкое удовольствие — увидеть еще одного монстра, штатного злодея современного кино Гэри Олдмена (Gary Oldman) в роли Бетховена (Beethoven) в фильме Бернарда Роуза (Bernard Rose) "Бессмертная возлюбленная" (Immortal Beloved, 1994) (17 декабря, "Культура", 22.25, **).
Событие недели — "Звездный десант" (Starship Troopers, 1997) Пола Верхувена (Paul Verhoeven) (17 декабря, ОРТ, 0.30, *****), вызвавший в мире несмываемые обвинения ни более ни менее как в нацизме. Верхувен оказался, заметим, в неплохой компании. Столь же принципиальные и столь же несправедливые обвинения заслужили в разное время Луи Маль (Louis Malle) за "Лакомба Люсьена" (Lacombe Lucien), Алексей Балабанов за "Брата" и — совсем недавно — Джоди Фостер (Jodie Foster), рискнувшая взяться за фильм о жизни нацистского пропагандиста номер один, гениального документалиста Лени Рифеншталь (Leni Riefenstahl). Критиков покоробила не предельная жестокость, с которой космический спецназ истребляет на дальних планетах мерзких жуков и пауков, что-то вякавших про нарушение их естественной среды обитания и разбомбивших метеоритами Буэнос-Айрес. Таких впечатляющих сражений с чудовищами, пожалуй, еще не было в мировом кино. Само по себе это уже политически некорректно: отброшены все модные разговоры о Чужом и его праве на понимание и существование. Шокировала эстетика, в которой фильм решен, и, мягко говоря, жутковатый лик добра. В прекрасном новом мире правят военные, а белозубые юноши и девушки буквально дерутся за право служить в космическом десанте. Только дембельнувшись, они станут полноправными гражданами. А остальные? Их никто не тронет, только пожалеет, а они будут страдать от собственного несовершенства. Верхувен, единственный европейский режиссер, сумевший не утратить в Голливуде свое лицо, не наступить на горло собственной песне, а просто-напросто воспользоваться неограниченными финансовыми возможностями (бюджет фильма — 95 миллионов), снял антиутопию как утопию. Получилось примерно так, как если бы "1984" Джорджа Оруэлла (Georges Orwell) экранизировали а-ля "Туманность Андромеды". Несомненно антифашистский фильм решен в традициях нацистской пропаганды. Впрочем, не только нацистской. Верхувен приготовил головокружительный коктейль из всех великих пропагандистских школ ХХ века. Из нацистского кино пришли ледяные глаза и черная униформа белокурых бестий. Из сталинского — культ увечий и подвиг Александра Матросова, выдергивающего чеку из ядерной гранаты, финальное ликование победителей, пародирующее "Падение Берлина" Михаила Чиаурели. Из милитаристских вестернов Джона Форда (John Ford) и Джона Уэйна (John Wayne) — азарт неравной схватки с дикарями. Из американской пропаганды 1940-х — промелькнувший титр "Почему мы сражаемся". Органичным ингредиентом в этом коктейле выглядят актеры, заимствованные из беззаботных молодежных сериалов. Получился фильм обо всех идеологиях века, обнаруживших свое абсолютное родство. На Верхувена зашикали, но не прошло и пары лет, как Ридли Скотт (Ridley Scott) снял в совершенно нацистской манере "Гладиатора" (The Gladiator), а Роланд Эммерих (Roland Emmerich) — "Патриота" (The Patriot), и ничего. Круг замкнулся. Верхувен был прав. Российский же зритель, увидевший "Десант" в аккурат между двумя чеченскими войнами, не мог не обнаружить параллелей и с ними. Космические маршалы хвастались, что раздавят жуков одной звездной эскадрильей за два часа, а те, гады ползучие, перешли к диверсионной войне. Еще одна скрежещущая голливудская махина — "Схватка" (The Heat, 1995) Майкла Мэнна (Michael Mann) (16 декабря, РТР, 23.50, **). Трехчасовая дуэль между полицейским Аль Пачино (Al Pacino) (играть ему нечего, поэтому он играет сплошную истерику) и налетчиком Роберта Де Ниро (Robert De Niro) (который вообще ничего не играет) напоминает стрельбу из пушки по воробьям. Забавна только сцена, в которой Де Ниро вывозит бандита на чашку кофе в загородный ресторанчик (врага надо знать в лицо), сентиментальная передышка с участием охотника и зверя. Ни до, ни после "Схватки" эти два монстра никогда не встречались на экране. Вот и поговорили. Лучше уж предпочесть ему "Сильверадо" (Silverado, 1985) Лоуренса Каздана (Lawrence Kasdan) (16 декабря, ОРТ, 22.55, ***), редкую в наше время попытку снять по классическим образцам вестерн о четырех благородных авантюристах. Удовольствие же для интеллектуалов — "Тайная защита" (Defense Secrete, 1997) Жака Риветта (Jacques Rivette) (19 декабря, "Культура", 8.40 и 22.10; 20 декабря, "Культура", 10.05 и 22.10, ***). Один из отцов-основателей французской "новой волны", Риветт и сам — "тайный" режиссер. Блестящий критик, он, например, наотрез отказывается от всех предложений собрать и перепечатать его статьи. Жанр "Тайной защиты" телепрограммы определяют как триллер. Но если это и триллер, то в очень широком смысле слова. С самого своего первого фильма "Париж принадлежит нам" (Paris nous appartient, 1961) Риветт пишет на экране картины смутного, зыбкого мира, угрожающего героям. Риветт согласен с тем, что "весь мир театр" (мотивы театра встречаются почти во всех его фильмах), но не только. Весь мир — это еще и заговор неназванных, но могущественных сил. Репетиция может незаметно, как во сне, перейти в убийство или похищение, а человек — оказаться потерянным и бездомным в своем родном Париже. Из отечественных курьезов — дидактический "Инспектор ГАИ" (1982) (21 декабря, НТВ, 12.25, **) Эльдара Уразбаева, неплохого, в принципе, режиссера, снявшего "Транссибирский экспресс". Конечно, скромное добро в лице инспектора ставило на место зло — хамоватого начальника станции техобслуживания ("нового русского" позднего застоя). Забавно то, что наглеца играет Никита Михалков. Именно в эти годы окончательно закостенел его экранный имидж. От обаятельного шалопая в "Я шагаю по Москве", через смертельно опасного большого ребенка в "Своем среди чужих" — к торжествующему хозяину жизни, хищнику, которому все равно, какое тысячелетие на дворе. Таким он был и в "Жестоком романсе", и в "Вокзале для двоих", и в "Инспекторе ГАИ". Артист настолько слился со своими экранными двойниками, что его недавнее перевоплощение в Александра III в "Сибирском цирюльнике" кажется совершенно неорганичным. Беззаботное же удовольствие лучше поискать в фильме знаменитого польско-французского эротомана Валериана Боровчика (Walerian Borowczyk), чей фильм "Арс-Аманди" (Ars Amandi, 1984) можно увидеть на НТВ (15 декабря, 23.20, **). Или — в фильме Жака Пуатрено (Jacques Poitrenaud) "Ох уж этот дед!" (Ce sacre grand-pere, 1968) (16 декабря, "Культура", 22.50, **). Дурацкую, в общем-то, комедию украшает своим присутствием неподражаемый Мишель Симон (Michel Simon, 1895-1975), обладатель, наверное, самого уродливого лица мирового кино, часто игравший людей с явными сексуальными проблемами. Во французском киномире о нем ходит много причудливых легенд, например то, что он сожительствовал с любимой мартышкой. Но то, что он собрал за свою жизнь уникальную коллекцию порнографии всех времен и народов,— это факт. И совсем уж редкое удовольствие — увидеть еще одного монстра, штатного злодея современного кино Гэри Олдмена (Gary Oldman) в роли Бетховена (Beethoven) в фильме Бернарда Роуза (Bernard Rose) "Бессмертная возлюбленная" (Immortal Beloved, 1994) (17 декабря, "Культура", 22.25, **).