Белорусская девальвация была неизбежна, примерно как снег зимой в наших широтах. Для экономистов скорее удивительным выглядит то, что ее так долго удавалось оттягивать. Мало кому удавалось долго удерживать стабильный курс и уровень жизни населения при сильно отрицательном (минус 15% ВВП) сальдо торгового баланса, крошечных резервах Центробанка ($4 млрд — чуть больше месячного объема импорта, тогда как норма — за три месяца), быстрорастущем импорте (60% в год) и как минимум затрудненном доступе к международным рынкам заимствований.
Поэтому когда режим Александра Лукашенко начал ужесточать режим валютного контроля, от увеличения в январе биржевого сбора в 200 раз до почти полного запрета на покупку валюты в марте--апреле, можно было уже вспоминать правило, что не стоит рубить хвост по частям. Фактически постепенно вводился режим множественных валютных курсов, такое уже было у нас в начале 1990-х. По официальному курсу валюту на бирже могли покупать лишь избранные.
Все это лишь подогрело панические настроения, население бросилось в обменники. А когда выяснилось, что там ловить нечего,— скупать импортные товары и вообще все, что долго лежит, включая сахар и подсолнечное масло.
В марте к напастям, постигшим недорыночную, полусоветскую экономику Белоруссии, добавилась еще и угроза банковского кризиса, и население ринулось снимать деньги со счетов. Благо было что: в процессе переизбрания на пост президента Лукашенко был щедр к народу — реальные доходы граждан выросли за год на 22%. Для сравнения: в России они за этот период сократились примерно на 3%.
Наконец, к середине апреля белорусским властям стало окончательно ясно: удержать стабильность (причем уже не только на валютном рынке, но и в экономике в целом) чисто административными мерами не удается. Пришлось и легализовать множественный курс, и — скрепя сердце — признать, что это временная мера, а в ближайшее время белорусский рубль ждет девальвация. В результате на следующий день рыночный курс оторвался от официального почти вдвое: 5300 руб. за доллар вместо официальных 3074.
Когда именно будет девальвация, в значительной мере зависит от российских властей. Речь идет о $3 млрд кредита, выделение которых глава Минфина Алексей Кудрин пытается обставить целым рядом условий, напоминающих требования МВФ. Это и сокращение расходов бюджета, и отказ от чрезмерного госвмешательства в экономику, включая игры с валютным регулированием. Впрочем, не только: Москва добивается от Минска и окончательной передачи контроля над инфраструктурой транспортировки газа.
$3 млрд — деньги для российского бюджета не лишние, но и не слишком большие, порядка 1% расходов. Но это не единственные расходы на поддержку братского режима. По словам премьера Владимира Путина, только за счет беспошлинных поставок нефти Россия субсидирует белорусскую экономику в 2011 году на $4,3 млрд. Однако Белоруссию и это не спасет, разве что немного смягчит падение.
Зачем нам все это? Зачем годами и десятилетиями финансировать последнего диктатора в Европе? Зачем продолжать эксперименты по поддержанию на плаву нерыночной экономики с административным регулированием всего и вся? Самый распространенный ответ на эти вопросы — ради стабильности транзита углеводородов. Есть еще всякая болтовня про военно-стратегические аспекты, но ее можно сразу списать — война в Европе вряд ли вписывается в планы российской элиты.
Есть версия лучше. Режим Лукашенко нужен Кремлю и Белому дому как демонстрация. "Посмотрите: могло быть гораздо хуже,— говорят и нам, и Западу.— Недовольны чрезмерным госвмешательством? А регулируемых цен не хотите? Цензурой на ТВ возмущены? Может, еще больше гайки подкрутить? Самостоятельности регионам не хватает? А когда вообще все один человек решает — нравится?" Вот только содержание отрицательного примера обходится российскому налогоплательщику все дороже. Рано или поздно надоест.