Реструктуризация. Это слово звучит для инвестора, как удар кнута. После объявления о ее начале акции компаний летят вниз, инвесторы теряют миллионы долларов, а потоки взаимных обвинений менеджеров и инвесторов буквально захлестывают СМИ. Чем же недовольны и чего добиваются акционеры?
За последний год слово "реструктуризация" произносилось руководством многих компаний. Прямо или косвенно о ней заявляли топ-менеджеры РАО "ЕЭС России", "Газпрома", "Норильского никеля", "Сургутнефтегаза" и других. И практически всегда инвесторы отвечали на это продажами принадлежащих им пакетов акций.
После заявления главы "Газпрома" Рема Вяхирева о возможном разделении компании на две составляющие — добывающую и экспортирующую — котировки ее акций на внутреннем рынке рухнули на 8%. После объявления руководства "Норильского никеля" об изменении в структуре компании котировки ее акций за два дня упали на 25%. Однако еще больше пугает инвесторов молчание менеджеров, их нежелание раскрывать планы преобразований управляемых компаний. Котировки акций "Ростелекома" за полгода снизились почти в два раза — всего лишь из-за слухов о грядущей реструктуризации отрасли связи и ее основного оператора.
Между тем с формальной точки зрения реструктуризация подразумевает всего лишь преобразование компании для повышения ее эффективности — избавление от убыточных активов, оптимизация структуры управления, поглощение сторонних предприятий. Однако у инвесторов явно сложилось иное мнение. По словам содиректора ИК "Брансвик Варбург" Дениса Родионова, "создается впечатление, что в большинстве случаев реструктуризация российских компаний преследует не экономические, а политические цели. Она производится не для оптимизации деятельности компании, а для увода из нее денежных потоков".
И это вполне объяснимо. Ведь, как правило, культура проведения реструктуризации, в частности форма общения менеджмента и инвесторов, оставляет желать лучшего. Предложенный "Сургутнефтегазом" переход на единую акцию был более выгоден акционерам дочерней компании, чем материнской. А в отдаленной перспективе выигрывали все. Однако инвесторам просто не дали понять этого. По словам главного аналитика ИК "Атон" Стивена Дашевского, по этому поводу проводилась телеконференция, "но перевод был ужасный, а менеджеры уходили от ответов в некорректной форме". Результат не заставил себя ждать — котировки за несколько дней упали на 10%. И еще несколько месяцев после этого они оставались в коридоре $0,26-0,30, не реагируя на взлеты и падения рынка, происходившие в это время. Недавняя пресс-конференция руководства "Норильского никеля" мало чем отличалась от сургутской. И результат ее был аналогичным.
Денис Родионов считает, что самыми агрессивными игроками на российском рынке являются так называемые Russia dedicated funds. Их средства на 100% сосредоточены в российских активах, и они очень резко реагируют на действия менеджмента или крупного собственника. По словам аналитика ИК "Объединенная финансовая группа" Дмитрия Авдеева, "участники рынка (можно называть их спекулянтами) оценивают, сколько компания может стоить в данный момент, а не завтра. В случае каких-либо изменений в самой компании или вокруг нее появляется дополнительный риск. А компания с риском должна стоить дешевле, чем компания без риска".
Ситуацию усугубляет "узость" российского рынка. Объемы торгов невелики, и любой более или менее крупный заказ на продажу способен отбросить котировки далеко вниз. Не стоит сбрасывать со счетов и инсайдерскую торговлю — порой эмитенты провоцируют своими неуклюжими действиями падение котировок. А их аффилированные или дружественные компании в эти моменты скупают подешевевшие ценные бумаги.
Способствует такому развитию событий неразвитость российского законодательства. Аффилированность, монополизм, прозрачность компании, инсайдерская информация — по большей части эти понятия остаются китайской грамотой для участников рынка. А прописанные в законах и нормативных актах положения порой не носят обязательного характера. И трактовать их можно очень широко, чем нередко пользуются эмитенты и их консультанты. Так, например, произошло с компанией Norinmet, о покупке которой за внушительную сумму (около $240 млн) акционерам компании "Норильский никель" сообщили лишь через несколько месяцев после покупки.
И в результате никаким международным финансовым консалтинговым и юридическим компаниям не удается умерить гнев инвесторов. Ведь в большинстве случаев они подключаются к работе над реорганизацией компании уже после принятия стратегических решений ее менеджерами или основными собственниками. И, по сути, им отводится роль консультанта не столько по реорганизации бизнеса, сколько по формированию благоприятного имиджа преобразуемых компаний.
"Западные компании — это красивая вывеска, но полной гарантии они не дадут",— считает, например, Стивен Дашевский. Достаточно вспомнить тот же Norinmet. Компанию со штатом в 12 человек и восемью компьютерами Deutsche Bank оценил в $350 млн. Редкая российская компания может похвастаться такой капитализацией. Само РАО "Норильский никель" оценивалось инвесторами лишь в пять раз дороже (около $1,8 млрд). Как выразился Дмитрий Авдеев, "инвесторы цинично смотрят на иностранных консультантов. Ведь они сами способны оценивать и стоимость компании, и перспективы ее развития".
СЕВАСТЬЯН Ъ-КОЗИЦЫН, ДМИТРИЙ Ъ-ЛАДЫГИН