"Ихнего зарубежного иностранца,— писал Зощенко,— я завсегда отличу от наших граждан. У них, у иностранцев, как взято одно выражение лица, так этим выражением и смотрится на все остальные вещи". Умнейший писатель Б. Акунин уловил важнейшую вещь, необходимую для построения остросюжетного произведения,— стабильность среды. Для его романов о Фандорине эдаким стабилизирующим элементом послужила Россия XIX века, но не какой она была в самом деле, а какой могла бы быть, если вместо царей в ней правила бы королева Виктория.
Для современности же, которой посвящен новейший роман "Алтын-Толобас", был выбран этот самый "зарубежный иностранец" — англичанин, внук сыщика Фандорина по имени Николас. Этот высокий блондин приезжает в Москву, чтобы отыскать в архиве недостающую часть завещания, писаного его далеким предком во времена царя Алексея Михайловича. Естественно, все не так просто: оказывается, английского олуха нарочно заманили в Москву. Он должен, соединив имеющуюся у него часть завещания с хранящейся в архиве, обнаружить сокровище, которое затем и будет благополучно прибрано к рукам могущественными представителями московского олигархического криминалитета.
Но эта смачно-банальная история — только полромана. Другая половина, которой переслоены современные главы, повествует о злоключениях составителя завещания — дальнего предка Фандориных, прибывшего ко двору московских государей. История, натурально, повторяется: то, что происходит в конце XX века с Николасом, в общих чертах повторяет то, что происходило в конце XVII с Корнелиусом.
Хорош ли роман? О таких книжках говорят — "стоит потраченных денег". Насчет потраченного времени не могу высказаться столь же определенно. Есть один нюанс, касающийся акунинских продуктов, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать: надо читать подряд, не отвлекаясь. Тому, кто по каким-то причинам отложит книгу на середине, будет трудновато вернуться к ней: ни вспомнить, о чем идет речь, ни понять, для чего ты читаешь все это, невозможно. На даче, с похмелья, валяясь на диване, похрустеть кислым яблоком... Да и зашвырнуть в камин огрызок вместе с алтынами и толобасами.
Да взять с тумбочки следующую порцию покрытой черными значками бумаги. Пусть это будут две книжечки неизвестного писателя Павла Сутина: "Эти двери не для всех" и "Шахматы по пятницам". Подзаголовок серии, в которой они выпущены,— "высокое чтиво". Издатель, значит, овладел приемом под названием "оксюморон". Уже приятно. На самом деле в незамысловатых рассказах Сутина обнаруживается странный эффект: написанные большей частью топорно, вполне ученически, они все-таки заставляют себя читать.
В обеих книжечках речь идет об одной и той же компании друзей, московских персонажей неопределенно-среднего возраста. Конфликты построены по законам былых времен — лучшего с хорошим. Степень мужественности и порядочности героев запредельна — так бывало только в фильмах времен "оттепели". Помните? Молодой врач, молодой ученый, молодой токарь, пекарь... Высокие лбы, густые челки. Расстегнутые ковбойки. Люди едут за туманом, взявшись за руки. Терскол-Домбай, Евтушенко-Вознесенский.
Теперь вообразите себе романтику раннего Аксенова в девяностые годы — сюда автор пересадил, как кусты, оттепельные характеры. Получилась такая паточная проза, гиперромантизм которой заставляет вспомнить фразу Гайто Газданова: "У каждого человека две судьбы — которая есть и которая должна была бы быть". Вот Сутин и пытается описывать ту, которая должна была бы быть.
Мне, как человеку, не чуждому зимнего спорта, особенно лег на душу рассказ "Эти двери не для всех". Речь идет о горнолыжном центре под Москвой, куда один приятель привозит, в знак особого доверия, другого. И вдруг, съехав с убогой горки и прицепившись к задрипанному бугельному подъемнику, лыжник волшебным образом перемещается во Французские Альпы. Катается там со всяких Монбланов да Маттерхорнов, а под вечер — будьте любезны, опять восвояси. Откуда такая оказия?
"Но неспроста эта дыра образовалась здесь. Это база Института среднего машиностроения. Ее сто лет назад строили такие визборы, что теперь днем с огнем не найдешь... А 'Турист'... Что 'Турист'? Туда красавицы на 'олдсмобилях' съезжаются по воскресеньям... Там такая дыра не откроется, смешно даже думать... И никакой это не снобизм..."
Боюсь, что это именно снобизм — писать вот такие рассказы. Волшебная "дыра" под Москвой существует в реальности и находится неподалеку от деревни Лужки — там стоит единственный в радиусе полутора тысяч километров кресельный подъемник, ходу туда нет никому. И устроили это не "визборы" в ковбойках, а известнейший деятель девяностых, вице-премьер и магнат, для себя.
Но больше раздражает у такого сорта романтиков то, что немудрящим физиологическим действиям вроде "хлебнуть" и "трахнуть" (лексика Сутина) уделяется совершенно неподобающее внимание. "Мочалочка привезла его к себе на Красносельскую и так трахнула, так ярко, так нежно и сильно, что он подивился — вот вам и мочалочка..." Кто внушил автору убеждение, что указания на способность героя выпивать, закуривать и вступать в половые отношения содержат какой-то самостоятельный смысл?
Эмигрантский писатель Яновский заметил однажды, что в русской литературе беда со "вторым классом". На вершинах, дескать, и в "первом" классе — там все равны: Толстой, Шекспир, Данте. А как доходит до беллетристики — начинается тоска, весь провинциализм и выпирает. Чтобы убедиться в справедливости этого суждения, возьмите книгу швейцарца Мартина Сутера Small World. Дебютный, между прочим, роман, но Сутер — это вам не Сутин. Все начинается как экзистенциалистское повествование о пожилом алкоголике, который бросает пить и заболевает болезнью Альцгеймера. Затем история на некоторое время обращается в семейную мелодраму и вдруг разворачивается в детектив. Роман выстроен с четкостью расписания швейцарских электричек и читать его так же приятно, как этими электричками пользоваться. Тут, может, и нет особых стилистических или композиционных новаций, но сравнительно с текущей русской словесностью ново уже то, что эту книгу можно просто прочитать ради удовольствия, ни разу не задав себе идиотского вопроса: а зачем он, собственно, это написал?
Борис Акунин. Алтын-Толобас. СПб: Нева; М.: Олма-пресс, 2000.
Павел Сутин. Шахматы в пятницу. Эти двери не для всех. М.: Время, 2000.
Мартин Сутер. Small World / Пер. с нем. Галины Косарик. М.: Иностранная литература, БСГ-Пресс, 2000.