В центре культурной программы ежегодной манифестации "Окно в Нидерланды" оказалась пара концертов, представивших современную голландскую музыку. "Две истории" были рассказаны в Эрмитажном театре. "Минимум Нидерландов. Регулярное движение" продемонстрировали в Малом зале филармонии. Участвовали москвичи, петербуржцы и один залетный голландец.
Понятно, что задачей устроителей (координатор программы — Ирина Лесковская) было показать самое что ни на есть голландское из голландского. И, как обычно, наиболее рельефно это "свое" проступило на фоне "чужого". В первом концерте московский ансамбль АСМ сыграл "Соловья" (De Nachtigaal) Тео Лувенди (Theo Loevende) и "Историю солдата" Игоря Стравинского. Свою сказку голландский композитор сочинил в 1974 году именно с тем расчетом, чтобы исполнять ее в паре с сюитой из "Истории" Стравинского. Русский мастер чтим в Нидерландах едва ли не больше всех остальных классиков ХХ века, и каждый видный тамошний композитор считает долгом включиться в диалог с ним. Лувенди, например, выбрал тот же нестандартный инструментарий, из которого составил "ансамбль солистов" Стравинский. Однако из этого формального сходства мало что вытекает. В "Истории солдата" слух тиранят постоянные сбои инерции, пронзительная ирония и шум времени на удивление ощутимы (Стравинский называл этот опус своей "единственной вещью для театра, имеющей отношение к современности"). В "Соловье" музыкальное течение послушно следует за текстом сказки, которую декламирует чтец, а стиль мерцает красками сказочного импрессионизма. У Стравинского за фольклорной ширмой сюжета о солдате и черте прячется айсберг фаустианских историй. У Лувенди — Андерсен как Андерсен. Его простодушный "Соловей" больше похож не на "Историю солдата", а на прокофьевского "Петю и волка". Музыканты АСМа вполне прониклись этим концептуальным инфантилизмом и чувствовали себя в нем очень уютно. Поэтому играли нежно и красиво, как и хотел автор. Известный питерский журналист Дмитрий Циликин вспомнил свою первую — актерскую — профессию и выступил чтецом, преобразившись из язвительного критика в доброго сказочника. На следующий день голландский пианист Кейс Виринга (Kees Wieringa) дал клавирабенд, в котором показал, как его соотечественники здорово пользуются технологическими разработками американских композиторов-минималистов. Концерт предваряла лекция в институте Pro Arte, где московские критики Петр Поспелов и Екатерина Деготь объясняли, что такое минимализм и что с ним происходит в разных искусствах. Как они и пообещали, в минималистских опусах слушателям не дали попереживать, а позволили лишь быть наблюдателями за кропотливым, монотонным трудом пианиста. Правдой оказалось и то, что минимализм хорошо прочищает уши. Это стало особенно внятно, когда во втором отделении к Виринге присоединились Вячеслав Попругин, Павел Ельяшевич и Олег Малов: Canto ostinato Симеона тен Холта (Simeon ten Holt) квартет пианистов играл на четырех роялях в течение полутора часов. А мог бы, как известно по записи, и два с половиной.
Голландская новая музыка, которая вдруг буйно расцвела во второй половине ХХ века, успешно разрешила множество проблем. Например, как сосуществовать с масскультом, с другими актуальными искусствами и даже с госбюджетом. Нынешние концерты показывают, что голландские радикалы научились сосуществовать также и с человеком. Которому дарят настоящие музыкальные удовольствия и, в сущности, ничего не требуют взамен — ни искушенности, ни веры, ни даже цинизма.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА