Мобилизационная экономика, по мнению Сергея Глазьева, несет рядовому потребителю одни блага: "повышение уровня заработной платы, обеспечение занятости, улучшение качества жизни". Однако существуют и другие, гораздо менее оптимистичные мнения по этому поводу.
Обнародованный Юрием Маслюковым проект правительственной среднесрочной программы (Ъ писал о ней в прошлом номере) фактически и предполагает ради преодоления экономического кризиса создание в России мобилизационной экономики. Правда, правительственные чиновники предпочитают не говорить о грядущей мобилизации: все-таки это звучит пугающе.
Сама по себе мобилизационная экономика — вещь довольно примитивная. Государство, столкнувшись с какой-нибудь чрезвычайной задачей (например, с необходимостью вести войну), своей властью мобилизует на выполнение этой задачи имеющиеся в стране ресурсы — рабочую силу, товары, деньги. Однако добиться такой мобилизации нелегко.
В мае 1945 года знаменитый американский ученый Джон Кеннет Гэлбрейт, руководивший в годы войны мобилизационной экономикой США (он занимался установлением всех цен и нормированием товаров), допрашивал руководителя мобилизационной экономики Германии Альберта Шпеера. Шпеер жаловался, что настоящей мобилизации ресурсов так и не вышло: гражданское производство не сокращалось, на военных заводах не хватало рабочих рук (даже не были введены ночные смены), да и вообще жизнь слишком напоминала мирную. Шпеер связывал это с нежеланием немецкой бюрократии ограничивать себя в чем-то: "Если гауляйтер не отказывается от многочисленной домашней прислуги, он не может требовать этого от других". По мнению Шпеера, в Великобритании и США мобилизация была проведена гораздо лучше. "На меня, жителя военного Вашингтона и свидетеля царившей там беспечности и проволочек, эти соображения не произвели большого впечатления",— отметил Гэлбрейт.
В общем, как показывает опыт, в странах с рыночной экономикой даже в условиях войны государство не может мобилизовать все ресурсы. Продолжают работать частные предприятия и магазины, выпускается гражданская продукция, граждане могут наниматься и увольняться с работы (в США в годы войны даже на оборонных предприятиях теоретически были возможны забастовки). Это происходит не только по беспечности и лени чиновников. Гэлбрейт вспоминает, что даже простое вмешательство в деятельность предпринимателей (не говоря уже о прямой конфискации ресурсов) вызывало протесты и политическое давление на администрацию президента Рузвельта — несмотря на военное время и мобилизационную экономику.
Тем не менее даже в таких странах кое-что государство мобилизовать все-таки может. Прежде всего граждан. Коль скоро государство вправе заставить их служить в армии, оно может заставить их и работать в тылу. В Германии женщин в большинстве случаев не мобилизовали для работы на военных заводах, а вот в США это было распространенной практикой. Но гораздо важнее, что государство может очень эффективно мобилизовать денежные ресурсы. Отнимать деньги у населения для этого не обязательно. Достаточно печатать их в неограниченных масштабах, ссылаясь на чрезвычайность ситуации. И в Германии, и в США, и в Великобритании военное производство финансировалось за счет печатного станка.
Соответственно, неотъемлемой чертой мобилизационной экономики являются инфляция и попытки бороться с ней административными мерами. Так, в США с апреля 1942 года были заморожены все цены. Правительство также запретило увеличение зарплаты, платы за жилье и коммунальные услуги. Кроме того, оно взяло под свой контроль весь потребительский кредит в стране. Если производители несли потери от замораживания цен, правительство компенсировало убытки — опять-таки с помощью печатного станка.
Неотъемлемой чертой мобилизационной экономики также является нормируемое распределение важнейших товаров — ведь их не хватает. Правда, нехватка бывает вызвана не столько действиями самого государства, сколько объективными причинами. Например, во время войны государство может оказаться отрезанным от зарубежных источников сырья. Нормируя распределение, государство мобилизует ресурсы не в свою пользу, а в пользу тех граждан, которые представляют для него особую ценность. В США нормировалось распределение сахара, обуви, консервов, мяса, бензина, автопокрышек. Нормирование осуществлялось довольно оригинально. В частности, владельцам автозаправочных станций просто запрещали продавать новые покрышки кому-либо, кроме врачей, госслужащих и других лиц, занятых на важной работе. В южных штатах поднялись протесты с требованиями внести в список священников. В итоге президенту Рузвельту пришлось разрешить продажу покрышек и священникам.
В сущности, СССР в годы войны мобилизационную экономику не создавал. Просто потому, что советская экономика была мобилизационной задолго до начала военных действий. Государству и так принадлежали все ресурсы. Труд в СССР всегда был принудительным, а введение в предвоенные годы уголовной ответственности за опоздание на работу всего лишь подчеркнуло этот факт. Все заводы и товарные запасы также всегда были собственностью государства. Даже личные сбережения граждан к началу войны давно перешли во владение государства — с помощью принудительных займов.
После войны советская экономика сохранила все черты мобилизационной — с государственным контролем над ценами и зарплатой, с принудительным трудом и нормируемым распределением.
Что будет, если современную российскую экономику попытаться переделать на мобилизационный лад? Надо отметить, что по западным меркам она и сейчас в какой-то мере мобилизационная. Прежде всего потому, что государство много лет не оставляет попыток мобилизовать самый главный, с его точки зрения, ресурс — иностранную валюту. Именно такой смысл имеет ныне существующий госконтроль в этой сфере. Осталось мобилизовать все остальные ресурсы.
Отобрать у производителей товары, ликвидировать частный сектор, призвать все население на трудовой фронт и полностью воссоздать тем самым мобилизационную экономику советского типа теоретически возможно, но практически очень трудно. Российские бюрократы к этой задаче приспособлены не лучше, чем немецкие гауляйтеры и американские чиновники. А российское население к принудительному труду за многие десятилетия приобрело стойкое отвращение.
Более реальна мобилизационная экономика американского типа — с упором на печатание денег и контролем над ценами при сохранении частных предприятий. Тогда повседневностью станут черный рынок, нормируемое распределение и скрытая инфляция. Но непонятно, зачем все это нужно. Американская гражданская экономика выдержала военные действия государства только потому, что находилась в хорошем состоянии. Российская гражданская экономика находится в плохом состоянии и мобилизационных усилий просто не выдержит.
СЕРГЕЙ МИНАЕВ
Социалистическая экономика всегда была мобилизационной — и во время войны, и до, и после