Петербургская филармония приняла Кшиштофа Пендерецкого. Мэтр продирижировал собственным скрипичным концертом (солировал Вадим Бродский) и Седьмой симфонией Бетховена.
Современную музыку в Большом зале филармонии исполняют крайне редко. Причина, говоря административным языком, незаполняемость зала. Визит Пендерецкого поэтому следует рассматривать как явление позитивное: современный композитор собирает полный зал, яблоку негде упасть.
Любовь публики к Пендерецкому можно объяснить не только эффектностью его музыки, но и ее традиционностью. Особенно если речь идет о сочинениях последних десятилетий. Плюс повсеместным официальным признанием и мощной рекламой. Специалист по международным юбилеям, в России Пендерецкий оформил 850-летие Москвы и 1000-летие Руси, а через год собирается озвучить открытие главных ворот Эрмитажа своим опусом "Семь ворот Иерусалима" — хотя, казалось бы, это ворота несовместные.
Концерт в филармонии представил Пендерецкого в двух контрастирующих друг с другом образах. Судя по исполнению бетховенской симфонии, энергии маэстро не занимать. Темпы были столь стремительны, что в скерцо и особенно финале, казалось, оркестранты вот-вот побросают инструменты, отчаявшись догнать дирижера. Устоять перед этим напором было невозможно. Вес большого симфонического оркестра, помноженный на скорость, дал массу ударного заряда витальности и драйва. Было ясно, что 67-летнего Пендерецкого в Бетховене интересует именно энергетика, а отнюдь не приоритеты позднего возраста: мудрость, спокойствие, полифоническая сложность и вкус к детали.
Пендерецкий-композитор, напротив, энергии не выказал. Судя по его скрипичному концерту, маэстро давно перешел границу своего позднего периода. Оставил эксперименты далеко в прошлом. Вернулся к традиции. Занимается ремеслом. Ему скучно. Он устал. Недавно оброненные слова подводят итог его нынешнему состоянию: "Писать о музыке мне неинтересно. Для меня в ней больше нет тайн".
Его концерт можно играть без психологической и технической перестройки на новую музыку. Здесь все знакомо: взвинченные романтические кульминации и медитации, содержание и эмоции, общий рельеф и конкретные приемы. В этом, в общем, нет ничего плохого. Правда, и хорошего тоже. Есть опасность принять это усталое ремесло за живой современный музыкальный процесс, с которым Пендерецкого уже мало что связывает.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА, Санкт-Петербург