Good fences but, some will say, bad neighbors
Заборы хорошие, да, говорят, соседи плохие
DOUGLAS FRANTZ
ДУГЛАС ФРАНЦ
Пограничник махнул автоматом Калашникова, и потрепанная "Лада" советского производства остановилась на обочине у пункта досмотра. Из видавшей виды машины выбрались человек шесть, волоча пластиковые пакеты с вещами и фруктами на пост для тщательной проверки.
Эти люди — граждане Киргизстана, возвращающиеся с рынка. Через анклав Узбекистана площадью 200 кв. миль, окруженный с трех сторон территорией Киргизстана, проходит единственная дорога, и узбекские пограничники проверяют каждый автобус, каждый грузовик и легковую машину. Чтобы проехать 50 миль до юго-восточной части Киргизстана, нужно пять-шесть раз пересечь границу, а в зависимости от того, в каком настроении сегодня пограничник, эта процедура может растянуться на долгие часы.
На протяжении столетий пастухи, торговцы и путешественники разных национальностей пересекали этот горный район Центральной Азии, не думая о границах. В советский период, когда в Москве прочертили извилистые границы азиатских республик, паспорта и визы были практически не нужны и торговля продолжалась, как и прежде.
Но в последний год в ответ на угрозы мятежников и рост контрабанды Узбекистан укрепил границы с Киргизстаном и Таджикистаном, обнеся их милями колючей проволоки по южному краю и заминировав десятки переходов.
В результате 20 человек были застрелены пограничниками или подорвались на минах, загублено бессчетное множество домашнего скота, а миллионы людей, и так живущие в крайней бедности, испытали на себе ужесточение экономического кризиса. В ходе пятидневной поездки мы встречали людей, родственники которых в ближайших деревнях оказались по другую сторону невидимой линии, воплотившейся теперь в виде заграждений высотой в 6 футов; работников, отрезанных от места работы, и пастухов, лишившихся возможности выгонять скот на привычные пастбища и продавать его на удобных рынках.
— Проехать через этот район, не пересекая при этом несколько раз узбекскую границу, невозможно,— говорит Юруслан Тойчубеков (Yuruslan Toichubekov), заместитель губернатора провинции Баткен на юго-западе Киргизстана, показывая главную дорогу на карте в своем кабинете в Баткене.— Люди напуганы, и пограничники их обирают.
Киргизстан держал свои границы относительно открытыми с момента получения независимости в 1991 году, но господин Тойчубеков предупреждает, что их правительство отплатит Узбекистану тем, что установит свои собственные блокпосты на дорогах и увеличит число пограничников.
Теперь и киргизские военные стали тщательно проверять граждан своей страны после пересечения ими узбекской территории с тамошними пунктами досмотра.
Сложившаяся напряженная обстановка обеспокоила представителей ООН и других международных организаций, которые опасаются, что даже незначительный инцидент может перерасти в конфликт и привести к нарушению стабильности в регионе, поставив под угрозу медленный и трудный переход к демократии в бывших советских республиках.
Со своей стороны узбекские власти жалуются, что мягкая пограничная политика Киргизстана и Таджикистана открывает дорогу для контрабанды героина из Афганистана и для повстанцев Исламского движения Узбекистана, стремящихся установить в республике религиозное правление.
Этим летом в ходе столкновений в Ферганской долине погибли десятки боевиков и солдат из Узбекистана и Киргизстана. Сейчас зимние снега закрыли проходы в горах, и выстрелы смолкли. Узбекские власти обвиняют киргизов и в том, что они дают приют боевикам в своих деревнях, однако, расспрашивая людей в районах, где этим летом шли бои, мы не смогли найти сочувствующих повстанцам. Зато очень многие с негодованием высказывались о пограничной политике.
В киргизском городе Уч-Коргон, что всего в нескольких милях к югу от Узбекистана, живут вперемешку представители различных этнических групп из Киргизстана, Таджикистана и Узбекистана. Многие из них раньше работали по другую сторону границы, многие семьи оказались в двух разных государствах. А сейчас большинство людей, не имея возможности получить визу, просто не могут пройти в Узбекистан и, соответственно, не могут вернуться на работу или навестить родственников.
— Две мои дочери живут в десяти километрах от нас (около 6 миль), но я их не видела уже несколько месяцев,— сказала Камиля Юлдашева (Kamilja Juldasheva), с которой мы разговорились на перекрестке в Уч-Коргоне.
Стоявший рядом Абиджан Нусратуллаев (Abidjan Nusratullaev) рассказал, что узбеки перестали платить пенсии киргизским гражданам, десятилетиями работавшим на фабриках по ту сторону границы.
— Люди всю жизнь работали в Узбекистане, а теперь не получают пенсию,— говорит он.— Они даже не могут пройти в Узбекистан, чтобы зарегистрироваться для ее получения.
В 60 милях и за четырьмя пограничными постами к западу от Уч-Коргона жители деревушки Чек, что неподалеку от Баткена, тоже почувствовали неприятные перемены. Большинство из них — киргизские кочевники, которых в 1970 году в ходе грандиозной советской программы переселения вынудили покинуть дома предков, находившиеся в горах в 50 милях к югу. Но с тех пор каждое лето они перегоняли скот на прежние пастбища в горах Памира.
— Теперь, чтобы добраться до гор, мы должны три раза перейти узбекскую границу, и каждый раз пограничники заставляют нас платить по 15 сомов за голову скота на каждом переходе,— рассказывает Зухра Туланова (Zukchra Tulanova), представитель местных властей.
Чтобы все уладить, достаточно взятки всего в 30 центов, но если ее умножить на три перехода границы и на 40-50 голов скота, то получится сумма, непомерная для людей, едва сводящих концы с концами. Гораздо сложнее стало добираться до старых базаров в Сохе и таджикском городе Исфара, а все, что привозится туда на грузовиках, от топлива для тракторов до основных продуктов питания, стоит гораздо больше обычного, потому что приходится пересекать территорию Узбекистана. Недавно узбекские пограничники застрелили жителя деревни Чек, когда тот пытался перенести через границу бензин.
— Мы не можем засеять все наши земли, так как топливо и семена слишком дороги,— говорит Аскар Умаров (Askar Umarov), объясняя, почему поля вокруг деревни не возделаны.
Еще в 70 милях к западу в Худжанде, основном городе на севере Таджикистана, Ян Харфст (Jan Harfst), старший представитель ООН в регионе, почти теми же словами рассказывает о ситуации с узбекскими границами.
— Миллионы таджиков не могут добраться до своих родственников в Самарканде и Бухаре из-за нового визового режима Узбекистана,— говорит господин Харфст.— В этом году в Таджикистане на минах подорвались 16 человек. А экономика продолжает все больше разваливаться.
Сильнее всего почувствовали удар в отдаленных районах южного Таджикистана, где 80% людей живут на $1 в день, а иногда даже и на меньшую сумму. Торговля с районами, лежащими за узбекской границей, практически остановилась, цены поползли вверх, а занятость населения — вниз. Международные представители и власти Таджикистана и Киргизстана высказали свое недовольство политикой Узбекистана, но эта страна продолжает отгораживаться.
Перевела АЛЕНА Ъ-МИКЛАШЕВСКАЯ