Понятно, что академическая музыка по природе своей слишком консервативный вид искусства, чтобы ждать от нее на художественном уровне революционных изменений, которых все не было, не было, а потом вдруг в пределах одного-единственного сезона они случились. На уровне тенденций в таком масштабе по-прежнему сказываются, скорее, продюсерско-финансовая ситуация и громкие кадровые перестановки. Что касается финансовой стороны вопроса, то из-за кризиса наша оперно-концертная жизнь потеряла не так уж и много. На сторонний взгляд, наверное, и совсем ничего не поменялось. Громкие и дорогие проекты популярного характера, основные фестивали, привычные и сравнительно новые (вроде Фестиваля симфонических оркестров), насыщенные абонементные программы московской филармонии — все это осталось на своих местах. При внимательном взгляде заметно, что где-то кое-какое секвестрирование все-таки случилось: выпал из филармонической сетки хороший абонемент «Великие кантаты и оратории», чуть снизилось количество приглашенных звезд; но все это не так критично, особенно если иметь в виду, что были в сезоне события, которым позавидовал бы любой из «тучных» годов — например, эпохальный концерт Мариуса Янсонса и оркестра Баварского радио. Появился на концертном рынке и новый игрок — зал «Барвиха Luxury Village», заявивший о намерении представлять у себя «классических» знаменитостей в систематическом порядке и устроивший концерты Пласидо Доминго, Ицхака Перлмана и Анжелы Георгиу. Бывали и курьезы: так, рассчитанная на отсутствие общественного шума премьера Четвертой симфонии Арво Пярта в Рахманиновском зале консерватории все-таки вызвала бурю в стакане воды из-за того, что симфония эта посвящена композитором Михаилу Ходорковскому.
Зато всерьез драматические события все это время разворачивались в Большом театре. С момента начала реконструкции исторического здания театра Большой часто становился ньюсмейкером, но, как правило, это было связано с финансово-административными вопросами или с обстоятельствами процесса реконструкции. До начала уходящего года артистические события с большим общественным резонансом случались в недавнее время дважды: когда театр ставил «Детей Розенталя» Леонида Десятникова и когда Дмитрий Черняков выпустил своего «Евгения Онегина». В первом полугодии 2009 года казалось, что наступившая вслед за этим стагнация воцарилась в оперной жизни театра всерьез и надолго, и стремительно падающую репутацию Большого только омрачали время от времени всплывающие истории о финансовых злоупотреблениях, с которыми была связана затянувшаяся реконструкция. Сначала театр расписался в том, что не сможет выпустить планировавшегося «Отелло» Верди, то есть в сезоне 2008/09 оперная премьера у него была одна-одинешенька, и та спорная («Китеж» Римского-Корсакова в постановке Мариуса Някрошюса), что, конечно, для главного театра страны совсем позорище. Потом, в начале лета, из театра ушел его музыкальный руководитель и главный дирижер Александр Ведерников; скандальность этого ухода, как могли, пригасили, но это не отменяло обидных слов бывшего музикдиректора в адрес театральной администрации.
Однако второе полугодие обернулось для Большого однозначным реваншем. Театр назначил в отдел творческого планирования сметливого продюсера Михаила Фихтенгольца, заключил на ближайшие годы контракты с пятью видными дирижерами, открыл всероссийского масштаба программу по привлечению в труппу молодых солистов, а потом, ко всеобщему изумлению, пригласил новым музыкальным руководителем Леонида Десятникова. И выпустил революционную премьеру — «Воццека» Альбана Берга в постановке Дмитрия Чернякова и под музыкальным руководством Теодора Курентзиса. Знаменитейшая опера ХХ века, категорически непривычная для отечественных артистов, прозвучала на таком уровне, что артистические перспективы Большого проявились в самом оптимистичном духе.