Мысль о том, что судьбу будущих выборов решат регионы, стала уже аксиомой. Вопрос лишь в том, как именно они это сделают. Ъ начинает публиковать серию материалов, рассказывающих о политической и экономической ситуации в субъектах федерации, о раскладе политических сил и партийных симпатиях населения — словом, обо всем том, что во многом предопределит 17 декабря выбор избирателей. Первый обзор посвящен областям Поволжья, вернее, тем из них, ситуация в которых, на взгляд экспертов Ъ, наиболее характерна для этого региона.
Поволжские города на протяжении большей части российской истории имели схожую судьбу. На заре российской государственности Волга была естественным рубежом, защищавшим Русь от воинственных восточных соседей, и одновременно крупнейшей торговой артерией, центральной частью известного пути "из варяг в греки". По мере отодвигания границ на восток река перестала быть "прифронтовой", однако в первые годы советской власти Волга снова оказалась рубежом, отделявшим Москву сначала от Колчака, а потом от голода, который, впрочем, само Поволжье не пощадил. Кстати, термин "голодающее Поволжье" благополучно дожил до конца восьмидесятых, только в то время он ассоциировался уже с "колбасными" поездами, уносившими из столицы бойких волжан, загруженных добытым на московских прилавках продовольствием.
Однако в последние годы о единстве Поволжья можно говорить разве что в чисто географическом смысле. С политической точки зрения, этот регион весьма неоднороден: здесь присутствует весь спектр политико-экономических моделей — от либерально-реформаторской в Нижнем Новгороде до ностальгически-коммунистической в Ульяновске. И хотя предвыборные симпатии населения подвержены частым изменениям, "гадание на поволжской гуще" все же позволяет уже сейчас хотя бы приблизительно расставить на карте грядущих выборов флажки ведущих политических сил.
Старый Ярославль в роли Нью-Москвы
За Ярославской областью, и прежде всего за областным центром, в последние годы закрепилась репутация "дублера Москвы" и "оплота демократии". Этот имидж ярославцы подтвердили и на апрельском референдуме 1993 года (68,8% за доверие Ельцину — второй, после Москвы, показатель для всей Центральной России), и на референдуме по проекту новой Конституции в декабре 1993-го (66,3% — "за"). Да и по итогам предыдущих выборов в Госдуму Ярославская область стала одним из немногих регионов, где "Выбор России" в голосовании по партийным спискам обошел ЛДПР.
Для области, как и для большинства других регионов с высоким уровнем урбанизации (доля городского населения составляет здесь 81,3% против среднероссийских 71,3%), характерны значительные различия в политических пристрастиях городского и сельского населения. Например, на президентских выборах 1991 года Ельцину отдали предпочтение более 60% горожан и лишь 36% селян. Однако политическую окраску региона в целом определяют все же крупные индустриальные центры (Рыбинск, Переяславль, Углич) и особенно — Ярославль, для которого характерно столь редко встречающееся единство взглядов интеллигенции и "передового пролетариата".
Тем не менее местных демократов тоже не миновала модная ныне страсть к расколам. Роль "яблока раздора" сыграл глава обладминистрации Анатолий Лисицын. Сначала губернатор не понравился рыбинским сторонникам "Выбора России", выступившим против его выдвижения кандидатом в Совет федерации (в конце концов выбороссы все же выдвинули Лисицына, который и победил), а потом на него ополчилась местная "Демократическая Россия", обвинившая губернатора в самоуправстве и неподконтрольности федеральным властям. Впрочем, на расстановку сил в области это практически не повлияло: в результате выборов в облдуму большинство депутатских мест досталось представителям исполнительной власти, что заметно сгладило естественные противоречия между двумя ветвями областной власти. Единственными же "политическими" депутатами облдумы оказались два представителя все того же ВР.
Сам губернатор, считающийся ярко выраженным пропрезидентским политиком, пользуется в области немалым влиянием. Подобно своему нижегородскому коллеге Борису Немцову, Лисицын привлек к разработке стратегии экономических реформ в области известных московских экономистов, заключив договор с Институтом экономических проблем переходного периода, возглавляемым Егором Гайдаром. Кстати, именно тесные контакты с лидером ВР способствовали привлечению в область иностранных инвесторов: после участия Лисицына и Гайдара в конференции деловых кругов во Франкфурте-на-Майне (май 1995 года) предприятиями области заинтересовались такие корпорации, как Daimler-Benz, Tissen и General Motors.
О безусловном авторитете Лисицына в области говорят и его бесконфликтные отношения с местными профсоюзами: после подписания трехстороннего соглашения между обладминистрацией, профсоюзами и работодателями профбоссы заявили, что полностью удовлетворены политикой администрации и пообещали не организовывать забастовок и массовых акций протеста. Столь же уверенно чувствует себя губернатор и в отношениях с федеральными властями: Ярославская область оказалась среди немногих счастливчиков, которым Ельцин разрешил провести губернаторские выборы. А сам Лисицын, по оценке экспертов, является наиболее реальным кандидатом на победу в них.
Стабильность политической ситуации в области позволяет местным наблюдателям сделать прогноз об исходе декабрьских выборов: наибольшие шансы у блоков "Вперед, Россия!", "Держава", ЛДПР и Партии самоуправления трудящихся. В то же время позиции коммунистов, аграриев и выбороссов в настоящее время оцениваются как весьма слабые. Неясны и перспективы НДР: "Наш дом" пока не проявляет в области особой активности. Возможно, это связано с высоким уровнем политической культуры избирателей, выбор которых в большей мере будет зависеть не от мнения "верхов", а от собственной позиции.
Тихие потомки пламенного патриота
Костромская область, в отличие от соседней Ярославской, всероссийской политической известности не снискала — если, конечно, не считать воспетого Рылеевым и Глинкой костромского крестьянина Ивана Сусанина. О костромичах в Москве и сейчас вспоминают крайне редко: промышленности федерального значения здесь нет, как нет и громких конфликтов между ветвями власти. Некоей обособленности области от общероссийских проблем способствуют и экономические факторы: экспорт леса приносит кое-какой доход в валюте, а сельское хозяйство практически обеспечивает внутренние потребности края.
Однако в последнее время проблемы возникли и в "беспроблемной" Костроме. Главные из них связаны с либерализацией цен на энергоносители: в отличие от своих средневолжских соседей, костромичи не могут рассчитывать на дешевую энергию ГЭС, из-за чего судьба многих предприятий области оказалась полностью в руках РАО "Газпром". Именно с этим был связан первый и пока единственный "бунт" костромских властей: в августе 1995 года глава обладминистрации Валерий Арбузов и мэр Костромы Борис Коробов обратились к премьеру по поводу "наказания граждан области 'Газпромом'" и возникшей в регионе в связи с этим угрозы социального взрыва.
Это выступление костромских лидеров, безусловно, еще не означает, что область перешла в открытую оппозицию Москве. Но, как доказал еще Иван Сусанин, недооценка политической активности костромичей может закончиться для претендентов на власть весьма плачевно. Итоги же выборов-93 свидетельствуют, что особой симпатии к реформаторам костромичи не испытывали и в лучшие для себя времена: в единственном одномандатном округе тогда победил кандидат от АПР, а по партспискам безоговорочно лидировала ЛДПР, собравшая 26,12% (на 3% больше среднероссийского уровня). И, как полагают эксперты, большая часть разочаровавшихся в либерал-демократах избирателей на этот раз проголосует либо за тех же аграриев, либо за "третью силу" вроде Конгресса русских общин. У НДР же шансов явно немного: агитация против Черномырдина, "перекрывшего вентиль" области, наверняка станет главной темой в предвыборной кампании большинства оппозиционных партий и движений.
Немцов народу друг, но истина дороже
Нижний Новгород еще в конце XIX века превратился в одну из региональных столиц России, которая, наряду с Ростовом или Екатеринбургом, отличалась особым типом экономического и политического поведения населения. Однако в последние годы советской власти о существовании города Горького жителям других российских городов напоминали разве что автомобили "Волга" на их улицах и "вражьи голоса", рассказывавшие о ссылке сюда Андрея Сахарова. И лишь в постсоветское время Нижний снова оказался в центре всеобщего внимания, заслужив громкую славу "полигона экономических реформ". Эти достижения большинство специалистов и журналистов связывают прежде всего с двумя именами: губернатора Бориса Немцова и экономиста Григория Явлинского. Правда, некоторые местные наблюдатели в свое время язвительно замечали, что экономические успехи области связаны с тем, что ее руководство как раз не слишком буквально подходило к выполнению рекомендаций ЭПИ-центра.
Как бы то ни было, для самих нижегородцев контраст между "донемцовским" и нынешним Нижним очевиден: на смену пустым прилавкам и всеохватывающей карточной системе пришло почти московское изобилие. Естественно, общероссийские беды — инфляция, неплатежи, задержки зарплаты бюджетникам и пенсий — не обошли стороной и нижегородцев, однако хорошие отношения с Москвой и высокая репутация за рубежом позволяют Немцову хотя бы отчасти сглаживать остроту этих проблем. Поэтому рейтинг губернатора в области стабильно высок и практически не зависит ни от изменений общеэкономической ситуации в России, ни от редких внутриобластных разборок.
Во многих российских регионах подобная ситуация позволяла бы достаточно уверенно прогнозировать и исход декабрьского голосования: к примеру, в недалеком Ульяновске поддержка губернатором той или иной политической партии практически гарантирует ей победу на выборах. Однако нижегородцы придерживаются скорее правила "своя рубашка ближе к телу", по-разному голосуя за местных и всероссийских начальников. Хотя в декабре 1993 года они почти единодушно поддержали на выборах в Совет федерации Бориса Немцова, в голосовании по партийным спискам победу одержала ЛДПР. В то же время на выборах в областную и городскую думы в 1994 году либерал-демократы не получили ни одного места.
Поэтому тот факт, что нижегородский губернатор (оставшийся, кстати, в стороне от всех избирательных блоков) заявил о своей поддержке НДР, вовсе не означает, что избиратели области также окажут доверие премьерскому блоку. К тому же чем большие усилия приходится прикладывать Немцову для выправления перекосов в федеральной экономической политике, с тем большим основанием нижегородцы могут высказывать свои претензии к "авторам" этих перекосов. Правда, в одномандатных округах "Наш дом" выглядит внушительно, выдвинув двух действующих депутатов Госдумы и заместителя директора автозавода, но в голосовании по партспискам избиратели будут скорее ориентироваться не на местных представителей блока, а на его московских лидеров, что не предвещает НДР ничего хорошего.
Таким образом, в Нижегородской области в декабре будут как бы два разных голосования. И если итоги одного — по выборам губернатора и по одномандатным округам — уже сейчас вполне очевидны, то предсказать партийные предпочтения нижегородцев крайне затруднительно. Ясно лишь, что Явлинский наверняка еще не растерял здесь своих сторонников, а коммунисты вряд ли их приобрели. Однако склонность к поиску "третьей силы" может проявиться в области и на этот раз. Только теперь ей скорее всего станет не ЛДПР, а, к примеру, Конгресс русских общин. Впрочем, каковы бы ни оказались партийные симпатии нижегородцев, можно с уверенностью утверждать, что на их отношении к местным властям и на ситуации в области в целом это вряд ли скажется.
"Хождения в народ" как метод экономической политики
Ульяновская область по многим параметрам представляет собой полную противоположность Нижегородской. Вместо "полигона реформ" местные власти решили создать на подведомственной им территории "заповедник коммунизма" и немало в этом преуспели, прославив на всю Россию баснословно низкие ульяновские цены. Правда, по своей популярности у жителей области ульяновский губернатор Юрий Горячев, пожалуй, даже превосходит своего нижегородского коллегу. О силе всенародной любви к главе обладминистрации лучше всего свидетельствуют итоги выборов в Совет федерации, на которых за Горячева проголосовали 90% пришедших на избирательные участки. И губернатор отвечает на эту любовь взаимностью, радуя сердца своих избирателей периодическими "хождениями в народ" и вниманием к нуждам "простых тружеников".
Кстати, именно такое внимание, по утверждению самого Горячева, лежит и в основе экономической политики администрации, официально называемой "мягким вхождением в рынок". Правда, пока это вхождение оказалось настолько "мягким", что рыночные категории к нему практически неприменимы. Суть же "ульяновской модели" гораздо точнее передается бессмертными словами Шарикова "взять и все поделить": крупнейшие предприятия области за счет высоких местных налогов фактически дотируют всю торговлю, как раз и создавая те самые легендарные ульяновские цены. Дополняется эта ностальгическая картина еще одним реликтом недавнего прошлого — талонным распределением основных продуктов.
Конечно, директоров предприятий-доноров такое "вампирское" отношение к их доходам вряд ли радует. Зато населению, судя по результатам выборов и социологических опросов, оно вполне по душе. Как, кстати, и основным политическим союзникам губернатора: коммунистам, аграриям и отраслевым профсоюзам. Оппозиция же в Ульяновске относительно немногочисленна и занята в основном выяснением внутренних отношений. Нет у губернатора никаких проблем и с законодательной властью — просто в силу ее отсутствия: облсовет был распущен Горячевым осенью 1993-го, а выборы в законодательное собрание в марте 1994 года не состоялись из-за низкой явки избирателей.
Поэтому декабрьские выборы в Ульяновской области, по-видимому, превратятся в полюбовное распределение мандатов между основными партиями и движениями левой ориентации (естественно, под бдительным присмотром губернатора). А оппозиции остается лишь дожидаться того времени, когда наконец взбунтуются заводы-доноры или же ухудшение положения крупнейших из них (а УАЗ уже испытывает в последнее время серьезные трудности) заставит избирателей разочароваться в доселе удобной и вполне комфортной для большинства граждан "ульяновской модели".
Холод в квартирах ведет к политическим заморозкам
Саратовская область, имеющая схожую со своими волжскими соседями структуру промышленности, не может похвастаться ни ульяновскими ценами, ни нижегородской стабильностью: по данным облдумы, спад производства в области составил в прошлом году 31,9% (при 22,8% в среднем по России), а число убыточных предприятий достигло 616 (самое большое среди 12 регионов Поволжья). Кроме того, Саратовская область оказалась среди "злостных неплательщиков", которым РАО "ЕЭС России" неоднократно грозилось перекрыть подачу электроэнергии. А руководство "Саратовэнерго" на днях даже обратилось к жителям области с призывом "не ждать в своих домах желаемого тепла", поскольку долг саратовских потребителей энергетикам достиг уже почти 400 млрд рублей и продолжает расти.
Одну из основных причин экономических трудностей местные аналитики видят в сохраняющейся конфронтации между главой обладминистрации и облдумой, а также в слабости самого губернатора Юрия Белых. С этой точкой зрения, кстати, согласны и директора нефтехимических гигантов области, направившие недавно обращение в адрес Госдумы и правительства с просьбой провести досрочные выборы главы администрации, который "не владеет обстановкой и не принимает мер по стабилизации экономики области". Учитывая столь единодушное недоверие к главе исполнительной власти, единственным реальным рычагом воздействия на оппонентов из облдумы для губернатора остаются депутаты — работники административных органов, имеющие в думе около 30% мест и способные заблокировать принятие наиболее принципиальных решений.
Впрочем, кое в чем саратовцы своих соседей-волжан все же превзошли: Саратовская область стала одним из немногих регионов, применивших пропорциональную систему на местных выборах. Правда, выборы в облдуму в мае 1994 года особого преимущества представителям основных политических сил не принесли: коммунисты и аграрии получили 7 мест, а демократы — 6. Но представление о политической палитре области эти выборы дали гораздо более полное, чем голосование по одномандатным округам за администраторов и директоров.
В то же время за прошедшие с тех пор полтора года ситуация заметно изменилась. Ухудшение экономической ситуации и неэффективность исполнительной власти позволяют местным экспертам прогнозировать поражение на декабрьских выборах большинства кандидатов, представляющих демократов и "партию власти", и весомый успех коммунистов, аграриев и, возможно, националистов (именно от Саратовской области был избран в 1993 году небезызвестный Николай Лысенко). В одномандатных же округах избиратели, скорее всего, предпочтут не политиков, а администраторов и хозяйственных руководителей.
ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ, СВЕТЛАНА Ъ-СУХОВА