Какова роль премьера в политической системе России?
С этими вопросами Ъ обратился к обозревателю газеты "Известия" Михаилу Бергеру, ведущему телепрограммы "Подробности" Николаю Сванидзе, заместителю главного редактора газеты "Московские новости" Владимиру Гуревичу, обозревателю "Комсомольской правды" Павлу Вощанову, обозревателю журнала "Огонек" Леониду Радзиховскому
Михаил Бергер: премьер должен приносить политическую добычу к ногам хозяина
1. Кремлю нужен крепкий, в меру популярный "управляющий экономическими делами", не вызывающий отторжения у промышленно-финансовых и региональных элит. Он должен завоевать поддержку значительной части избирателей и не претендовать на роль самостоятельного лидера. Но воплотить в жизнь схему "охотник и его собака" мало кому удавалось.
2. В новейшей России премьер — это либо жертва реформы (как это было до сих пор), либо ее палач (как это может случиться после выборов). Но в любом случае не ему эту роль выбирать. Выбор — за Кремлем.
Николай Сванидзе: премьер должен исполнять роль великого визиря при султане
1. Кремлю подойдет любой премьер, если он не законченный экстремист, что-то понимает в организации производства, лоялен к президенту лично и не слишком высовывается как политик. Ельцин охладел к блестящим людям с гениальными идеями, "крепкие хозяйственники" должны вызывать у него здоровый скепсис — сколько их там перебывало... Виктор Черномырдин вполне устраивает президента. Но после выборов может оказаться, что Ельцин захочет сменить премьера. И тогда мой прогноз — Олег Сосковец.
2. Премьер в России может быть масштабной личностью — и тогда он становится слишком заметен, слишком требователен к государю, раздражает его и, как правило, плохо кончает. А может быть безлик — и тогда служит простым, вороватым управляющим — долго и счастливо.
Владимир Гуревич: а нужен ли при наличии президента пост премьера вообще?
1. В разной ситуации нужны разные премьеры. Чтобы внушал доверие иностранным инвесторам, но защищал внутренний рынок. Чтобы вел жесткую финансовую политику, но был согласен на послабления. Чтобы не претендовал на функции первого лица. Чтобы был лоялен во всех критических ситуациях, чтобы вмешивался в политику лишь по договоренности. Чтобы терпел вмешательство Кремля в хозяйственную сферу. Чтобы был популярен, но в меру. Нынешний премьер почти отвечает этому набору качеств. Если он не устраивает Кремль, это значит, что подходящих фигур просто нет в природе.
2. Роль эта вытекает из неизменного российского устройства. Постоянное наличие первого лица с диктаторскими полномочиями всегда оставляло российским премьерам подсобно-хозяйственную роль. Ситуация вряд ли изменится, и это наводит на мысль: нужен ли при наличии президента пост премьера вообще или логичнее иметь три-четыре ключевые "макроэкономические" фигуры: главы ЦБ, Минфина, Минэкономики.
Павел Вощанов: функции президента и премьера сейчас неразличимы
1. У президента есть два пути. Первый — переизбрание. Тогда ему нужен премьер, который будет оттенять достоинства президента и не будет казаться альтернативной фигурой. Второй путь — поиск преемника. Чаще всего преемником становится именно премьер, но существуют интересы президентского окружения, которому гораздо милее кандидатура Сосковца. Мы должны иметь в виду, что Кремль — это как минимум две системы интересов: интерес президента и собственный интерес его окружения.
2. Немногие смогут провести межу между функциями президента и премьера. Президент подписывает указы по хозяйственной деятельности, а премьер выполняет функции президента — как, например, с Буденновском. Оба являются исполнительной властью, и до следующего этапа конституционной реформы мы так и не разберемся в этих различиях.
Леонид Радзиховский: даже Сталин не смог ничего сделать с российской структурой высшей власти
1. Ведь время от времени премьеров меняют — выясняется, что не такой премьер нужен Коржакову и Ельцину. Чем же бывают плохи премьеры? Только одним — память слабеет, воображение растет. Забывают, кто их назначил, много берут на себя. А эта болезнь неизбежна — она возрастная, она — просто функция от времени пребывания на посту. Черномырдин заматерел и невольно заскользил по тропе, ведущей к трону.
2. За сто лет — два открытых перелома. И всегда срастается на одном месте и одинаково криво. Императорская, большевистская, "демократическая" Россия. А структура высшей власти — одна. Даже Сталин, пытавшийся перетянуть высшую власть в Совмин, ничего сделать не смог. Чистый эксперимент — Хрущев одолел куда более сильного Маленкова. Потом "дурак" Брежнев одолел "умного" Косыгина. А раньше — того проще. Премьер, который реально начинал подминать власть под себя, получал пулю террориста — при молчаливом одобрении царя.