Скандальные подробности, связанные с российско-иранской ядерной сделкой уже много недель не сходят со страниц газет. Своеобразной кульминацией этой истории стал майский саммит президентов России и США в Москве. За десять дней до приезда Билла Клинтона в Москву представители Белого дома заявили, что располагают некой конфиденциальной информацией по поводу "ядерного контракта" России с Ираном. Информация эта якобы неопровержимо доказывала, что Тегеран, используя российскую техническую помощь, стремится к созданию собственной бомбы. Однако делиться своими знаниями Вашингтон не спешил, и о том, что Россия якобы готовила контракт на поставку Ирану машин по обогащению урана — центрифуг — мир узнал буквально за считанные дни до встречи президентов. И определенный психологический эффект был достигнут. А шишки тогда посыпались на главу Минатома Виктора Михайлова — мол, это он "занялся самодеятельностью", "подставив" самого президента, который, дескать, был не в курсе. Дошло до того, что сам Ельцин на пресс-конференции по итогам переговоров заявил, что из иранского контракта будет вычленена "военная часть", которую Москва аннулирует. При этом осталось загадкой, как эту "военную часть" проглядели МИД, СВР, ФСБ, ГРУ, которых (во всяком случае такое создавалось впечатление) само словосочетание "военная часть" повергло в шоковое состояние. Эксперты Ъ АЛЕКСАНДР КОРЕЦКИЙ И АЛЕКСАНДР САФРОНОВ провели собственное расследование истории с центрифугами. Они полагают, что в основе скандала — не только история давней вражды США и Ирана, но и жесточайшая конкуренция России и США за рынки сбыта энергооборудования и топлива для АЭС.
Ядерщики смотрят на восток
Согласно экспертным оценкам, ядерная энергетика развитых стран мира, прежде всего США, Франции и Великобритании, погружается в затяжной кризис. Новые станции практически не строятся, новые энергоблоки если и запускаются, то лишь для замены действующих с 1960-х — начала 1970-х. Открывшийся было рынок АЭС в Восточной Европе оказался и не рынком вовсе, а так — базарчиком. На всех восточноевропейцев — не более пяти станций. Да и те нужно перестраивать чуть ли не полностью — советским стандартам в Европе после Чернобыля не доверяют. Перспективными же для стран-экспортеров оборудования для АЭС в ближайшие годы считаются прежде всего Юго-Восточная Азия, Китай, Индия. Так получилось, что обладатели основного экспортного потенциала — Франция, США и Россия — осознали перспективность рынка АЭС в этих странах практически одновременно — в конце 1992 года, когда в КНР была завершена работа над концепцией развития национальной энергетики.
Четыре американских энергетических компании во главе с Westinghouse вступили в жесточайшую конкурентную борьбу с Минатомом и чешской фирмой Skoda (производственные мощности которой в этой области преимущественно советского происхождения). Приз — миллиарды долларов прибыли и гарантированный объем работ на ближайшие два десятилетия. Добиться же победы можно лишь предлагая более качественный или более дешевый товар. По качеству и надежности (по ряду позиций) энергооборудование для АЭС, производимое Westinghouse и General Electric, значительно опережает продукцию Минатома. В частности, это относится к созданию блоков автоматического управления технологическими процессами. Однако Минатом может дать фору конкурентам в том, что касается производства непосредственно самих реакторов — как легководяных, типа ВВЭР, так и входящих в моду реакторов на быстрых нейтронах. Российские реакторы, считают многие эксперты, не менее надежны, чем американские, но стоят дешевле. То же самое касается и топлива: российская технология обогащения урана — самая дешевая в мире. При этом цена затрат на обогащение килограмма российского топлива для АЭС в 20 раз ниже, чем аналогичные американские показатели.
Конкурировать в части экспорта топлива на этих условиях ни Westinghouse — General Electric, ни французская компания Framatome с Минатомом не смогли. И проблему без особого шума решили через международный арбитраж. С его помощью Вашингтон в 1992-1993 годах убедил Москву отказаться от экспорта урана "по демпинговым ценам". И все было бы ничего, но в начале нынешнего года Минатом сделал еще один шаг на новые рынки сбыта в Китае и Юго-Западной Азии. Он начал торговать центрифугами — ранее секретными машинами, даже внешний вид которых, не говоря о начинке, еще в 1993 году был гостайной (читатели Ъ могут видеть его на фотографии).
Раньше Россия, как и ее конкуренты, предлагала потенциальному клиенту проектировку и строительство АЭС под "свои" реакторы и под "свое" же, как правило, топливо. При этом стоимость строительства средней АЭС с двумя энергоблоками по 1000 МВт (в зависимости от сроков и условий оплаты и пуска станции) колеблется от $1,5 млрд до $2,5 млрд, причем в последние годы практически не менялась. Но, как правило, клиент выбирал партнера исходя не столько из экономических, сколько из политических соображений. Принимая же окончательное решение, клиент мог запросто согласиться на менее выгодный вариант, но при этом получал, например, статус наибольшего благоприятствования в торговле со страной — экспортером оборудования для АЭС. А конкурировать на таком уровне оказалась не готова Москва. И тогда в бой был брошен главный резерв: вместе со строительством АЭС Москва начала предлагать клиентам ноу-хау по обогащению топлива для атомных реакторов. Иными словами центрифуги.
Информация для любопытствующих: как это все происходит
Природный уран является смесью изотопов, основной из которых — уран-238. В урановой руде наряду с ураном-238 содержится 0,7% урана-235. Он-то и создает цепную реакцию. С помощью центрифуг происходит процесс "доводки" природного урана до той степени обогащения по урану-235, который необходим для АЭС или для использования в ядерном оружии. Нынешнее поколение российских центрифуг — восьмое. Длина машины метр, а диаметр — чуть более 10 см. Процесс же обогащения происходит при вращении центрифуги со скоростью 1500 оборотов в секунду (к достижению этого показателя российские атомщики шли 45 лет). Центробежные силы разделяют молекулы газа — гексафторида урана, в который предварительно на других установках превращается природный уран — на U-235 и U-238. Более легкий U-235 собирается в центре, а U-238, наоборот, — у стенок центрифуги. Из центра идет отбор более легкого газа, который попадает в следующую центрифугу. И так до тех пор пока не будет получен U-235 нужной концентрации. При этом степень обогащения на одной центрифуге крайне мала — тысячные доли процента (точная цифра — гостайна). Как сообщил начальник Главного научно-технологического управления Минатома России Евгений Микерин, любезно предоставивший Ъ открытую информацию по центрифугам, концентрацию урана-235 можно довести практически до 100%. Для этого нужны лишь определенные знания, терпение и десятки тысяч центрифуг. Однажды специалисты Минатома "ради экзотики и ради науки" довели концентрацию более тяжелого U-238 (технически это гораздо сложнее) до обогащения 99,99999%.
Особенность российской центрифуги заключается еще и в том, что ее нельзя остановить. Точнее, остановить можно, а вот потом снова запустить — проблематично. Ибо как она запускается впервые и выводится в рабочий режим — тоже является гостайной. Однако известно, что степень обогащения U-235 регулируется сложной системой "полок" (см. фото) и системой входов-выходов обогащаемого материала. Регулировать обогащение можно с точностью до тысячных долей процента. При этом варьировать степень обогащения в определенных диапазонах (например, 1-5%) можно, не меняя систему "полок" или потоков.
Сама центрифуга, при производстве которой используются металлические сплавы, является сегодня совершенно секретной конструкцией. И, как заверил Евгений Микерин, соответствующим образом охраняется. Но ее кражи некими злоумышленниками или террористами — хоть одной, хоть десяти — в Минатоме не боятся. Дело в том, что для обогащения урана до оружейной кондиции необходим почти километровый, многопоточный каскад из десятков тысяч центрифуг. И, как всякая машина, центрифуга не вечна — в среднем российские атомщики ежегодно производят замену 1% машин. Стоит центрифуга, судя по всему, не очень дорого. Иначе это отразилось бы на стоимости производимого топлива для АЭС.
На Западе тоже есть центрифуги. Но владеет технологией их производства не Франция или США, а URENCO — международный энергетический консорциум, в который входят Великобритания, Германия и Голландия. Разрабатывая собственную конструкцию центрифуги, URENCO пошел по пути создания так называемых надкритических машин (российские являются докритическими). У машин URENCO и другие параметры работы, и другие размеры (в высоту до трех-четырех метров), и сделаны они преимущественно не из металла, а из специального углепластика. Но функционально они ничем не отличаются от российских и теоретически способны обогащать уран до оружейной кондиции. Правда, последняя возможность чисто теоретическая — URENCO занимается исключительно атомной энергетикой.
В США сосредоточена половина производственных мощностей мира по обогащению урана. Но все эти мощности основаны на диффузионной технологии обогащения, считающейся устаревшей. Ее же использует и Франция. При этом обогащение происходит на так называемых ионных машинах. Использовала их и Россия, на территории которой когда-то действовало четыре диффузионных завода. На каждом существовала своя мощная ТЭЦ, которая вырабатывала электроэнергию только для этого завода. Но последний из них был закрыт еще в 1990 году, после того как Россия прекратила наработку высокообогащенного оружейного урана. Кстати, как подсчитали в Минатоме, переход с диффузионной технологии на центробежную сэкономил России 4 АЭС типа Ленинградской — столь высоко энергопотребление при диффузионной технологии. Если же говорить о сегодняшнем дне, центробежный способ обогащения топлива для АЭС позволяет расходовать электроэнергии в 20-25 раз меньше, чем при обогащении того же количества урана на ионных машинах. И вот на этом американцы с французами проигрывают. Но перейти на центробежную технологию одномоментно они не могут — слишком дорогостоящее мероприятие. Это если покупать технологию у России или у URENCO. Создать же центрифугу на основе национальной промышленности — задача даже для развитых стран не из легких. Напомним, что СССР затратил на это 45 лет и явно фантастические средства. Пока что на такую "центрифужную автаркию" решился лишь Китай. Потратив ряд лет на эксперименты по созданию подобной российской "малой" центрифуги, Пекин переключился на опыты по созданию более крупной — по типу той, что разработана URENCO. Однако, по имеющейся информации, китайские опыты пока безуспешны.
Круглосуточная слежка как способ контроля
Отчаявшись самостоятельно освоить центрифужный способ обогащения, Пекин в конце прошлого года обратился за помощью к Москве. Но Москвой было поставлено следующее условие: Китай подписывает с Минатомом контракт на строительство АЭС (она будет возводиться в провинции Ляонин), а тот вместе с АЭС поставляет в Китай и небольшой обогатительный завод. По данным Ъ, общее количество центрифуг, поставляемых по этому соглашению в КНР, не превысит 2% от "российского парка". Правда, размеры последнего также остаются тайной, так как зная его, можно точно определить потенциал России по экспорту топлива для АЭС. Но и эти 2% будут скомпонованы так, что, как заверили в Минатоме, "хоть убейся, а больше 5% обогащения не получишь". Около 250 центрифуг уже находится в КНР — в виде демонстрационного стенда. Но ни к ним, ни к тем машинам, что будут поставлены до конца следующего года, китайцы доступа не получат. Вернее, они обучатся управлению самим процессом обогащения, но внутреннего устройства центрифуг, вероятно, никогда не увидят. Об этом в соглашении есть специальный пункт: на территории Китая российские центрифуги являются объектом государственных секретов страны-производителя. Следить за соблюдением секретности круглосуточно будут как российские специалисты, так и наблюдатели МАГАТЭ.
Аналогичные условия поставки (может быть, жестче, но точно не либеральнее) были бы оговорены и в том случае, если бы Россия все же окончательно решила поставить обогатительный завод Ирану. Долгие поиски иранскими геологами месторождений природного урана недавно увенчались успехом. В этой связи интерес Тегерана к приобретению технологии обогащения урана вполне закономерен. Как никак, а АЭС строится на десятилетия, и на протяжении десятилетий покупать топливо для нее накладнее, чем самостоятельно его производить. Если, конечно, имеется исходное сырье. У Ирана оно имеется, а раз так, то, рассуждая рационально, он мог бы пойти по тому же пути, что и Китай. И в этой связи удивляет, что ни американские, ни российские дипломаты в ходе своих оживленных споров в апреле-мае так и не вспомнили о китайском примере. Американцы, возможно, о нем и не знают. Но почему молчал российский МИД? Тоже не знал? Сомнительно — все контракты Минатома перед подписанием в обязательном порядке согласуются с МИД и СВР.
Что же касается возможностей военного использования Ираном российских центрифуг (если они будут поставлены), то, по мнению российских экспертов, это исключено. И не потому, что подобный объект будет находиться под таким же двойным контролем специалистов России и экспертов МАГАТЭ, как и в КНР. Дело в том, что оборудование будет поставлено в том количестве и смонтировано таким образом (система "полок" и входов-выходов), что у Ирана не будет даже теоретической возможности обогатить уран более чем, например, до 5%. То же самое касается накопления иранскими атомщиками чисто военных знаний и навыков — эти возможности кране ограниченны. Все, что они могут узнать — это на какие кнопки и когда нажимать. Все виды регламентных работ, связанных со вскрытием машин, Россия намерена выполнять силами своих людей. Это в ее коммерческих интересах и в интересах ее нацбезопасности. И распространить эту практику предполагается на всех, кто пожелает приобрести центрифуги в обозримом будущем.
А для привлечения покупателей своего основного оборудования — реакторов для АЭС — Минатом намерен отныне использовать новый маркетинговый подход. Иными словами, при желании клиента и положительном заключении таких ведомств, как МИД и СВР, он сможет получить "в нагрузку" к АЭС небольшой обогатительный заводик. Клиент доволен экономией средств, а Минатом получает новый надежный "схваченный" рынок.
Дело в том, что сегодня России принадлежит около 6% мирового рынка топлива для АЭС и около 15% рынка самих АЭС. А созданные в 1970-х — 80-х годах мощности по обогащению урана (минимум, с двукратным превышением потребностей) позволяют ей претендовать на 25-30% рынка топлива и на такой же сегмент рынка оборудования для самих АЭС. США и Франция контролируют сегодня почти 75% топливного рынка, производя топливо по старой, энергоемкой, технологии. Добровольно делиться клиентами они, разумеется, не хотят. А потому у России, озадачившейся проблемой освоения новых рынков, неизбежно будут возникать трудности — вне зависимости от того, что она при этом формально не нарушает ни одного из международных соглашений в области ядерной безопасности.