Чеченская кампания президента Ельцина и крымская акция президента Кучмы, скорее всего, поставят предел практиковавшейся Москвой еще с 1990 года "тактике занозы".
Тактика эта заключается в том, чтобы на территории соседа прикармливать сепаратистские образования и ставить интенсивность этого прикармливания в зависимость от соседского поведения: чем более непокорен сосед, тем сильнее любовь Москвы к сепаратистам — "вплоть до отделения". В отечественную практику "методику занозы" ввел тогдашний председатель ВС СССР Анатолий Лукьянов. Видя нежелание Молдавии подписывать новый союзный договор, Лукьянов философски заметил: "Не хотите подписывать — у вас будет две молдавские республики". Так родилась непризнанная республика в Приднестровье.
Наиболее усиленная работа с "занозами" пришлась на период, когда сам изобретатель тактики сидел в лефортовской камере. Именно летом 1992 года при откровенной поддержке России Молдавию усмиряли Приднестровьем, Грузию — Абхазией. Тогда же велись усиленные разговоры о российских правах на Крым и чуть тише — на Северный Казахстан. Отчасти и в этом была причина тогдашнего дудаевского благоденствия: всемерно поощряя сепаратизм в соседском доме, с пропагандной точки зрения было бы не вполне сподручно давить доморощенных сепаратистов.
К концу 1994 года многое поменялось, ибо чеченская "заноза" начала болеть уже в собственном российском теле. Российское руководство оказалось в том самом положении, куда оно загоняло Снегура и Шеварднадзе, брутальностью же ответа оно неизмеримо превзошло и Кишинев, и Тбилиси. Тезис "дело прочно, когда под ним струится кровь" оказался применен к принципу нерушимости границ самым жестоким образом. Насчет того, в какой мере чеченская акция стабилизировала положение в самой России, есть разные мнения, но какие-либо моральные основания для проведения дестабилизирующих действий в соседних государствах были уничтожены вместе с Грозным. На эту опасность в самом начале чеченской кампании указывал собиратель русских земель, председатель думского комитета по делам СНГ Константин Затулин, а теперь правоту Затулина признал и председатель оборонного комитета полковник Юшенков.
Конечно, далеко не все внешнеполитические акции покоятся на безупречном моральном основании, и в рамках откровенной Machtpolitik вполне было бы возможно применять двойной моральный счет, нещадно давя своих сепаратистов и всемерно поощряя чужих. Но политика силы требует прежде всего силы. После ковентризации Грозного лить крокодиловы слезы о судьбе Крыма можно лишь в том случае, если вдоль всей русско-украинской границы от Брянска до Таганрога стоят изготовившиеся к броску несокрушимые дивизии. Но — как показала чеченская кампания — их нет и в ближайшем будущем не предвидится. При отсутствии дивизий применять к крымскому казусу двойную мораль "что наше, то наше, а вот об вашем-то мы и поговорим" — непозволительная роскошь.
Она оказывается еще более непозволительной, если учесть что Запад полузакрыл глаза на Чечню и даже выдал новый кредит, лишь разумея, что стабильность границ порой требует жертв. Вмешательство России в украинские дела означало бы, что ужасные жертвы принесены во имя отнюдь не геополитической стабильности, а чего-то совершенно иного, сильно напоминающего стандартную большевистскую экспансию. Говорить о кредитах и международном сотрудничестве в этом случае было бы бессмысленно.
Чеченской кампанией Ельцин утвердил принцип нерушимости постсоветских границ, похоронив, таким образом, тактику "лукьяновской занозы" — чем Кучма и не преминул воспользоваться. В принципе, можно было бы утешиться тем, что дело сделано, мертвых не воскресишь, но по крайней мере стабильность границ (переписываемых, как известно, кровью) — дело важное и нужное. Проблема, однако, в том, что "милитаристы", одобрившие чеченскую акцию, в большинстве своем в грош не ставят стабильность границ, а "пацифисты", вроде бы признающие ее ценность, считают чеченскую войну столь абсолютным злом, что каких бы то ни было положительных итогов кампании, с их точки зрения, быть не может по определению — "от зла лишь зло родится. Все едино — себе ль мы им хотим служить иль царству, оно ни нам, ни царству впрок нейдет". В итоге купленное дорогой ценой предотвращение будущих, возможно, много более ужасных, межгосударственных конфликтов встретит самую суровую критику и со стороны ястребов, и со стороны голубей.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ