В петербургском Доме кино не состоялась объявленная ранее премьера хроникально-документального фильма "Физиология русской жизни", рассказывающая о деятельности Ивана Петровича Павлова. Причиной отмены режиссер Игорь Алимпиев, известный своими неканоническими кинобиографиями Динары Асановой ("Очень вас всех люблю") и Николая Гумилева ("Африканская охота"), назвал конфликт со студией кинопрограмм петербургского телевидения, где по заказу ГТРК "Останкино" велась работа над картиной. Алимпиев не удовлетворен техническим состоянием копии, о чем неоднократно сообщал руководству телевидения. Однако студия сочла качество печати удовлетворительным, а претензии режиссера не принимает, так как "он снял кино, где на экране все равно ничего не видно". Игорь Алимпиев заявил, что считает конфликт следствием "опрокинутой ситуации" в российском кинематографе, когда автор вынужден скрывать свою работу от зрителей. Отменив премьеру в Доме кино, он обещал приложить все усилия к тому, чтобы "полуфабрикат" его фильма не попал и на телеэкраны.
Два варианта маргинального опыта
В книжной коллекции "Философия по краям" (издательства Ad Marginem) появилась своя "маргинальная серия" — "Passe-partout". Она открывается двумя своеобразными исповедями, двумя отчаянными попытками заявить собственный частный опыт. Знаменитый роман Томаса Де Квинси "Исповедь англичанина, употребляющего опиум", впервые вышедший в Англии в 1822 г., и "Структура лабиринта" Андрея Гладышева, итог размышлений над современной культурой, могут показаться единым событием, состоявшимся в разных культурных языках, в разных жанровых рамках. Несомненная примета этого единства — самооправдание. В своей затянувшейся предварительной исповеди Де Квинси уверяет читателя в благонадежности и конечной пользе своего сочинения об опиуме, заботится о нравственном чувстве англичанина, которое не должно быть оскорблено сбрасыванием "покровов приличия"; Гладышев размышляет, почему его книга не состоялась в форме "респектабельной научной монографии": две попытки оправдания своего инакомыслия, попытки вписать в культуру события своей маргинальности. Современный читатель книги Де Квинси, торопящийся подойти к "сокровенному", испытать безнаказанную возможность наблюдать опыт опиофага, должен сначала пройти долгий путь сюжетного повествования. Наградой его любопытству будут немногословные, но красочные зарисовки "опиумных пространств", вряд ли способные конкурировать с откровениями Кастанеды. Но еще более долгое обещание собственного языка, который был бы освобожден от морока отчужденности и репрессивных языков современной культуры, ждет читателя, решившегося войти в "Структуру лабиринта". Гладышев пытается смоделировать "ту глобальную проблемную ситуацию, в которой сегодня находится каждый из нас, ищущий достойного места в кругу других людей". Этот путь все неизбежнее пролегает через нормативные дискурсы, которые энергией своей власти, порою с большим, порою с меньшим успехом, подчиняют себе маргинальные языки, колонизируют личный опыт. Свой опыт выживания автор "Структуры лабиринта" построил на достаточно агрессивной стратегии — стратегии нещадной символической проработки культурных пространств, когда изобличается сродство, казалось бы, очень отдаленных феноменов. В единое пространство он вовлекает и явления рок-культуры, и традиционный миф, и частную этическую сферу, и современный политический опыт, и глубоко личный. Возможно, такая мощная и жестокая проработка современного опыта поможет изжить страх перед реальностью, стать социальной и личной терапией, хотя демонстрация силы, как известно, лишь обратная сторона незащищенности. Путь Де Квинси конечно был прямее, хотя вряд ли предпочтительнее.
Парижская опера опять меняет руководителя
Нынешний театральный сезон знаменит, в частности, тем, что весь мир — даже та его часть, которая никогда не бывала в Опере Бастилии, — напряженно следит за перипетиями, связанными со сменой музыкальных руководителей главного оперного театра Франции (в прошлом году Ъ уже неоднократно обращался к этой теме). После длительного и напряженного периода выяснения отношений Мьюн Ун Чен — дирижер южнокорейского происхождения — был вынужден уйти в отставку со своего ответственного поста. Он, впрочем, убежден, что пал жертвой интриг и собственного свободолюбия: Мьюн Ун Чен, как известно, упорно настаивал на праве самостоятельно выбирать репертуар и приглашать исполнителей. Но как бы то ни было, его отставка — дело уже решенное и имя преемника названо. Это Джеймс Конлон — сорокапятилетний американец, человек, уже давно пользующийся известностью в музыкальном мире. В 1974 году он становится руководителем Нью-Йоркского филармонического оркестра, в 1976-м переходит в Metropolitan Opera, а с 1983 по 1991 гг. руководит филармоническим оркестром Роттердама. Ныне Конлон занимает пост руководителя оперы и оркестра в немецком городе Кельне. Предполагается, что в мае он станет музыкальным консультантом французской оперы, а в августе следующего года получит место главного дирижера. Парижская публика увидит его в декабре, когда Конлон встанет за дирижерский пульт во время исполнения "Богемы" (он уже дирижировал этой оперой в 1972 году, когда пела Мария Каллас). А в июне 1996-го под управлением нового шефа Оперы Бастилии прозвучит Вторая симфония Малера.
Бродвей почувствовал себя осиротевшим
Известие о еще одной заметной в театральном мире отставке пришло из Нью-Йорка: со своего поста уходит Харви Сабинсон — исполнительный директор Бродвейской группы Лиги американских театральных продюсеров. Официальная причина отставки: желание семидесятилетнего бродвейского патриарха передать бразды правления кому-нибудь из более молодых коллег (для поисков будущего руководителя создан специальный комитет). Однако, как утверждают люди осведомленные, это не только добрая воля Сабинсона: серьезные проблемы со здоровьем просто не позволяют ему далее выполнять свои обязанности. Он, впрочем, пообещал оставаться на своем посту до тех пор, пока преемник не будет найден. Но кто бы ни стал новым руководителем бродвейской продюсерской группы, он, по общему мнению, вряд ли сможет заменить своего предшественника, с именем которого связан длинный перечень успехов Лиги, которая в настоящий момент к тому же переживает не лучшие времена, — в частности, из-за все усиливающейся конкуренции с театрами Off Broadway.
Parfum Nina Ricci сменил голубей на сердце
Несколько изменить символику собственной парфюмерной продукции решила старейшая французская фирма Nina Ricci, выпустившая новые духи и соответствующую линию для женщин Deci-Dela. Теперь оригинальный флакон ее новых духов для женщин украшает пробка не в виде традиционных для Ricci голубков, а в форме "влюбленного сердца, выброшенного на берег морской волной". Как сообщили столичным журналистам представители самой фирмы и ее основные российские дистрибуторы Luxe du Monde, такое решение было принято не случайно. Считается, что нынешние поклонницы стиля Ricci — нонконформистки, которые хотят переживать все свои чувства на 200 процентов. Духи Deci-Dela призваны им в этом помочь, поскольку, по замыслу их создателей Элизабет Гаруст и Матьи Бонетти, эти композицию отличает подчеркнутая чувственность, оригинальность и шарм, а также популярная в нынешнем летнем сезоне сладкая фруктовая гамма.
Использованы сообщения агентства Reuters и материалы собственных корреспондентов Ъ.