8 октября Госдума должна была рассматривать в первом чтении проект федерального закона "Об осуществлении гастрольно-концертной деятельности в области музыкального шоу-бизнеса". Один из его авторов, Иосиф Кобзон, который вчера должен был представлять законопроект депутатам, не смог присутствовать на пленарном заседании палаты, и рассмотрение законопроекта перенесено на более поздний срок. Перспектив быть принятым в первом чтении у него мало — президиум фракции "Единая Россия" рекомендовал своим депутатам его отклонить.
Судя по тому, что разработка этого закона началась еще в 2002 году, на пути внесших законопроект на рассмотрение палаты депутатов Иосифа Кобзона и Андрея Вульфа встретилось гораздо больше препятствий, чем они могли ожидать. Сложно, например, разработать "механизм государственной аккредитации организаций, реализующих гастрольно-концертную деятельность". Аккредитацией этих организаций, согласно опубликованному на сайте Госдумы законопроекту, должно было заниматься Министерство культуры Российской Федерации по заключению экспертного совета при Минкульте. Господа Вульф и Кобзон предлагали собрать в этом совете "видных деятелей музыкального шоу-бизнеса, культуры и искусства по предложениям ассоциаций и союзов организаций, осуществляющих гастрольно-концертную деятельность в области музыкального шоу-бизнеса".
Ярко выраженных лоббистов законопроекта на горизонте не видно. С тех пор как был написан текст, и структура, и руководство Минкульта видоизменились несколько раз, и яснее, кто там конкретно рулит "музыкальным шоу-бизнесом" и кто должен рекомендовать "видных деятелей" в совет, за это время не стало. Но дело даже не в том, что в "музыкальном шоу-бизнесе" в отличие от кино или театра нет единого начальника или хотя бы более или менее четко оформленного творческого союза на манер Союза кинематографистов или Союза театральных деятелей, на который можно было бы опереться в ходе создания экспертного совета. Дело в том, что в ходе обсуждения и рассмотрения законопроекта в Думе юристы неоднократно указывали авторам на его несовершенство. Например, еще в 2003 году заместитель председателя совета директоров по научной работе Независимого института выборов кандидат юридических наук Алексей Сергеев писал в "Новой газете": "В законопроекте фактически произведена подмена юридического института лицензирования отдельного вида деятельности иным юридическим институтом — государственной аккредитацией субъекта деятельности, поскольку законопроект рассматривает такую аккредитацию как разрешение на осуществление соответствующей деятельности, а отсутствие аккредитации — как запрет на ее осуществление".
Однако определения "музыкального шоу-бизнеса", "гастрольно-концертной деятельности в области музыкального шоу-бизнеса", "концертно-зрелищного мероприятия", "концертной площадки" хоть в каком-то виде присутствуют. Можно спорить о том, кто такие "профессиональные артисты" и что такое "специально оборудованное место" в определении "концертной площадки". Но есть одно понятие, которым в тексте оперируют довольно активно, не разъясняя, что же это такое. Между тем это понятие, пожалуй, самая активно обсуждаемая в прессе и самая понятная широким массам категория. Это "фонограмма".
В статье 7-й пишется: "В случае использования фонограмм артистами и (или) музыкальными коллективами при выступлении на мероприятии, в любых рекламных материалах, информирующих население о проведении мероприятия (телевидение, радио, пресса, наружная реклама, реклама в кассах концертной площадки и пр.), организация, имеющая государственную аккредитацию по осуществлению гастрольно-концертной деятельности, обязана указать, что произведения, используемые артистами и (или) музыкальными коллективами, исполняются с использованием голосовой и (или) инструментальной фонограммы".
В течение последней декады обозревателю "Ъ" довелось посетить два мероприятия, где использовались соответственно "голосовая" и "инструментальная" фонограммы. Одно — концерт группы Kraftwerk, немецких корифеев электронной музыки. Чтобы было понятно, зрелище представляет собой полуторачасовое почти неподвижное стояние роботоподобных фигур на фоне экрана с видеоиллюстрациями к песням. Разобрать, какие звуки рождаются непосредственно на сцене, а какие заранее записаны, можно лишь с минимального расстояния. Но желания разбираться нет ни у кого в аудитории. Статичность, манипуляции с заранее заготовленными визуальными и звуковыми конструкциями — не просто концепция группы, а часть словаря современной музыки и современного искусства. Проще говоря, "так задумано". Хотя в целом концерт Kraftwerk это, безусловно, "концертно-зрелищное мероприятие".
Другой пример. В недавнем концерте оркестра Горана Бреговича в Кремле принимали участие около сорока "живых" музыкантов — струнный оркестр, духовая группа, вокальный дуэт, хор. Этому составу было по силам решение любых задач. И все же сербский композитор прибег к услугам техники, часть партий звучала в записи. С одной стороны, это, безусловно, резало слух специалиста. С другой — в зале не было недовольных, и странно было бы представить себе пометку на афише "концерт проходит с использованием инструментальной фонограммы", хотя формально так оно и было.
Впрочем, недовольных вряд ли можно найти и на неизменно успешных концертах Бориса Моисеева, артиста, вокальный талант которого вряд ли можно обсуждать всерьез. И едва ли зрителей, которые заполняют залы на его выступлениях, застала бы врасплох информация об использовании заранее записанных вокальных партий. Он продает другое, и у него есть покупатели.
Наконец, согласно проекту, "закон не распространяется на цельные репертуарные спектакли и представления, а также на концертно-зрелищные мероприятия, проводимые как дополнительная услуга для посетителей клубных учреждений, учреждений питания, игорных учреждений и т. п.". То есть фонограмма признается аморальной только в театре или дворце спорта. А если артист открывает рот под CD, пока вы ужинаете или играете в покер, то вы сами виноваты, так вам и надо.