The Washington Post
В 1914 году так много государств восприняли одну локальную проблему в свете привычных страхов и разочарований, что эта проблема превратилась в глобальную и привела к первой мировой войне. Сегодня нет опасности масштабной войны. Но есть риск, что конфликт, который возник из унаследованных от предков страстей, будет воспринят как метафора более крупного конфликта. А это поставит под угрозу более важную задачу строительства нового мирового порядка в мире, характеризующемся глобализацией, распространением ядерного оружия и межэтническими конфликтами.
Присутствие российских войск на территории государства, не так давно обретшего независимость от старой советской империи, неминуемо должно было вызвать реакцию всех других стран, возникших после развала СССР. Это сразу спровоцировало риторику конфронтации, взаимные угрозы и ответные меры: в Черном море появились американские ВМС, Россия продемонстрировала военные и экономические возможности в Карибском море, все как в учебнике XIX века по основам политического равновесия.
Говорят, что грузинский кризис стал доказательством того, что Россия Владимира Путина решительно намерена придерживаться стратегии развала постсоветского международного порядка в Европе. В ответ была предложена стратегия изоляции России. С начала августа и до недавней встречи госсекретаря США Кондолизы Райс и министра иностранных дел Сергея Лаврова между США и Россией не было контактов на высоком уровне. Ограничены были и неправительственные контакты.
Но это сползание к конфронтации должно быть остановлено. Каким бы эффективным ни было это средство в качестве временного способа демонстрации нашей озабоченности, однако изоляция России не может быть долгосрочной политикой. Изоляция страны, граничащей с Европой, Азией, Ближним Востоком и, по сравнению с США, обладающей целым арсеналом ядерного оружия, не является ни целесообразной, ни желательной. Принимая во внимание исторически противоречивые и эмоционально неустойчивые взаимоотношения России с ее соседями, ответ на этот подход вряд ли будет взвешенным и конструктивным. Даже большую часть Западной Европы подобный курс настораживает.
В 1983 году, когда Советский Союз сбил корейский самолет, залетевший в его воздушное пространство, США тут же призвали все страны объединиться и резко осудить этот акт. Однако президент Рональд Рейган вернул наших участников переговоров по контролю вооружений обратно в Женеву. Сила и дипломатия и дальше пошли нога в ногу.
Подобно большинству войн, грузинский конфликт возник из ряда просчетов. Тбилиси неверно оценил свои возможности ведения боевых действий и масштабы ответа России. Со своей стороны, Москву, возможно, удивила реакция Запада на масштабы ее вторжения. Кроме того, она, вероятно, не до конца взвесила, как признание ею независимости Южной Осетии и Абхазии отразится на других странах, где есть аналогичные географически не смешивающиеся этнические меньшинства, или какой прецедент ее действия могут создать даже для некоторых регионов самой России.
Однако эти просчеты не должны определять будущую политику. Америка сыграла важную роль в укреплении территориальной целостности независимой Грузии, но не в дипломатии конфронтации по отношению к России, проводимой ее соседями. России необходимо понять, что применение или угроза применения военной силы вызывает воспоминания, укрепляющие те самые препятствия к партнерским отношениям, из-за которых Россия страдает. Америка должна решить, считает ли она Россию возможным стратегическим партнером или видит в ней угрозу, с которой нужно бороться в соответствии с принципами холодной войны. Конечно, если Россия изберет политику, которую ее недоброжелатели ей приписывают, Америка должна будет сопротивляться всеми возможными средствами. И те из нас, на ком лежала ответственность за ведение холодной войны, первыми поддержат эту стратегию.
Но мы еще не дошли до этой точки. Руководство России, несомненно, сожалеет о развале российской и советской империи. Но если им не чужд реализм — а по нашему опыту мы можем сказать, что они им обладают,— они понимают, что невозможно и даже опасно пытаться повернуть историю России вспять военным путем.
История России полна примерами противоречивых колебаний между строгими европейскими порядками и соблазнами расширения в стратегически важные пустоты вдоль своей границы в Азии и на Ближнем Востоке. Эти пустоты больше не существуют. На западе — масштабное присутствие НАТО. На востоке набирает силы Азия, в сторону которой смещается центр тяжести международных отношений. На юге, вдоль всей своей протяженной границы, Россия сталкивается с отчасти радикализованным исламом. Внутри — сокращение населения и рост в нем процентной доли мусульман, которые отчасти настроены недружелюбно. Россия не сумела должным образом решить проблемы инфраструктуры и здравоохранения. Поскольку ее ВВП не превышает одной шестой от ВВП США (при сравнении уровней покупательской способности), а оборонный бюджет значительно меньше, чем у ЕС и США, Россия находится не в том положении, чтобы вести борьбу за звание сверхдержавы. Что бы российские лидеры ни говорили, им это прекрасно известно.
Чего они добивались, иногда довольно неловко, так это чтобы их считали равными в новой международной системе, а не проигравшей в холодной войне стороной, которой можно диктовать условия. Временами их методы были грубыми. Способность понимать психологию международного окружения никогда не была отличительной особенностью России, отчасти из-за исторических различий во внутреннем развитии России и ее соседей, особенно западных.
Но справедливости ради нужно признать, что Запад не всегда задумывался о том, каким видится мир из Москвы. Возьмем, к примеру, развитие НАТО. За первые 50 лет своего существования НАТО заслужило репутацию оборонного альянса. Решив начать военную операцию против Югославии в 1999 году, НАТО провозгласило право удовлетворять свои моральные амбиции с помощью наступательных военных действий. (Мы активно поддерживали политику НАТО в тот период.) Война, начатая с целью положить конец нарушениям прав человека в Косово со стороны сербов, завершилась отчасти при посредничестве России. В результате Косово стало формальной автономией в составе Сербии, а фактически оказалось под контролем ЕС. В начале нынешнего года этот статус изменился ввиду принятия в одностороннем порядке решения группой европейских государств и США о признании независимости Косово без поддержки ООН и вопреки решительным возражениям со стороны России.
Решение по Косово было принято практически одновременно с обнародованием плана о переносе противоракет в Польшу и Чехию и предложением пригласить Украину и Грузию в НАТО. Вряд ли Россия могла отреагировать молчаливым согласием на перенос линии безопасности Восток--Запад, причем в крайне сжатые сроки, на 1000 миль к востоку, на изменение миссии НАТО и размещение новейших военных систем на территории бывших советских сателлитов.
Эта статья призвана объяснить отдельные поступки России. Она ни в коем случае не оправдывает каждое ее ответное действие или риторику конфронтации, к которой она время от времени прибегала. Но статья показывает важность изучения нынешнего конфликта в исторической и психологической перспективе.
Текущие кризисы не должны отвлекать нас от долгосрочной ответственности. План из шести пунктов, предложенный президентом Франции Никола Саркози, представляет собой систему решения грузинского кризиса, которая официально была принята всеми сторонами: независимая Грузия в ее существующих границах, а статус Южной Осетии и Абхазии, оспариваемый с момента создания Грузии, пока остается предметом переговоров в рамках плана Саркози.
В апреле президент Буш и тогда еще президент Путин встретились в Сочи и составили программу сотрудничества в области решения долгосрочных задач мирового порядка. В числе основных проблем указывались нераспространение ядерного оружия, Иран, энергетика, изменение климата, снятие напряженности в связи с размещением в Восточной Европе противоракет и возможное объединение ряда элементов ПРО США и России. На эти две страны приходится более 90% ядерного оружия в мире. Остановить распространение ядерного оружия без их сотрудничества невозможно.
Подписанный в Сочи документ является хорошей "дорожной картой". России, конечно, нельзя позволять прикрываться общими интересами для достижения ее личных целей путем военного давления и запугивания. Те из нас, кто высказывает сомнения в необходимости столь экстренного решения вопроса о членстве Грузии и Украины в НАТО, на самом деле не ратуют за создание зоны влияния России в Восточной Европе. Мы считаем Украину важной частью европейской государственной архитектуры, и мы поддерживаем ее скорейшее продвижение по пути интеграции в ЕС. Мы считаем, что безопасность Украины и России нужно рассматривать в более широком контексте, нежели физически передвигать объединенное командование НАТО на расстояние нескольких сот миль от Москвы. У НАТО нет принципиальных возражений против вступления Украины и Грузии в альянс. Отсрочка реализации этого шага до того момента, когда новая американская администрация сможет обдумать имеющиеся варианты,— это не уступка, а ответственный подход к строительству будущего.
И, наконец, наша способность проводить эффективную внешнюю политику по отношению к России требует энергичных усилий по восстановлению наших внутренних сил. Мы должны навести порядок в нашем финансовом доме. Это касается не только текущего финансового кризиса, но и программ социальной защиты. Мы слишком зависим от импорта нефти. Нам необходим закон, который обеспечит долгосрочную перспективу широким и активным действиям по изменению такого положения дел.
Дипломатия без силы — бесплодна. Сила без дипломатии создает соблазн демонстрации этой силы. Мы считаем, что основные интересы США, Европы и России сегодня более близки — или могут быть сделаны такими,— чем когда бы то ни было за всю историю, даже после грузинского кризиса. Мы не должны упускать эту возможность.
На фото слева направо: госсекретарь США с 1973 по 1977 год Генри Киссинджер, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, госсекретарь США с 1982 по 1989 год Джордж Шульц.