Умер Феликс Новиков

В возрасте 95 лет в Соединенных Штатах Америки умер архитектор Феликс Новиков, автор знаковых построек конца 1950–1980-х годов, один из ключевых персонажей того, что называют теперь «советским модернизмом» — причем называют именно с его подачи: он и отчеканил в свое время этот термин. Он был целой эпохой в архитектуре России ХХ века, и его жизнь была, в свою очередь, отражением всех особенностей времени, констатирует Евгения Микулина.

Феликс Новиков родился в 1927 году в Баку. Его отец был строителем, мать — литератором. В 1935 году семья переехала в Москву, отец Новикова занял серьезный пост в строительном управлении Моссовета. У него было счастливое детство, но счастье закончилось в 1938 году, когда отец был репрессирован по «хозяйственной» статье, а мать отправлена на принудительное психиатрическое лечение. Оба выжили, но жизнь никогда не была прежней.

Семейные драмы, впрочем, не поставили крест на жизни Новикова. В 1950-м году он с отличием окончил Московский архитектурный институт. Проектная школа в то время была в МАРХИ классическая, и Новиков с энтузиазмом работал с историческими стилями. Среди его педагогов в МАРХИ, однако, был великий советский авангардист Леонид Павлов. И именно его Новиков называл главным учителем.

Благодаря влиянию Павлова, мирового уровня мастера модернизма, у Новикова появилось понимание того, какой силой и выразительностью может обладать в архитектуре «голый» объем. Как важен в архитектуре хороший «скелет», на котором может вырасти любое «мясо».

Эта способность работать с объемами и пропорциями пригодилась Новикову очень скоро: в 1954 году появилось знаменитое постановление об «архитектурных излишествах». С роскошью и декоративностью сталинского ампира было покончено — новая архитектура должна была быть строгой, индустриальной, массовой и дешевой. Для многих мастеров советской архитектуры это изменение курса стало трагедией. Для Феликса Новикова же наступило время возможностей. Ради развития новой архитектуры правительство инициировало множество конкурсов, в которых Новиков активно участвовал. Он с энтузиазмом вспоминал это время — молодым архитекторам было на правительственном уровне предписано быть смелыми, изучать и перенимать зарубежный опыт.

Набитые битком залы Дома архитекторов, в которых показывали слайды с новейшими зарубежными постройками. Поездка в Италию, во время которой командированные архитекторы смогли увидеть соседство классики и модернизма. Воспоминания Новикова об этом времени похожи на советскую прозу времени оттепели — не то «Коллеги», не то «Иду на грозу». И именно на волне этого оттепельного энтузиазма творческая «четверка» Новикова и его соавторов выиграла в 1958 году конкурс на Дворец пионеров на Воробьевых горах.

Дворец пионеров стал визитной карточкой новой советской архитектуры — его с гордостью показывали всем иностранным гостям.

Аналогичные общественные здания строились по всей стране и стали некоторым романтическим оправданием грустной рядовой жилой застройки. Многочисленные советские дворцы, вдохновленные московским Дворцом пионеров, возвышались над обыденностью «хрущевок».

Карьера Новикова складывалась блистательно. Он строил много, хорошо, по всему СССР и даже за границей — именно он спроектировал советское посольство в Мавритании. Это был апогей советского успеха — и последовавший затем драматический поворот в судьбе и карьере Новикова был непосредственно связан с концом советской эпохи.

Для многих имя Новикова связано не с его успехами, а с драмой: затянувшимся на десятилетия проектом «Красного дома» на Тургеневской площади. В 1967-м мастерская Новикова получила заказ на проект здания Министерства электронной промышленности СССР. Новиков придумал две башни на стилобате — радиолампы на панели. Началось строительство, но внезапно направление мысли у московского начальства сменилось: башни в центре города оказались не в почете. Новикова заставили переделать проект. Не встречавший ранее сопротивления своим идеям архитектор был в бешенстве, но проект переделал: нарисовал четыре низких корпуса. Правда, в центре композиции все равно запланировал башню. И снова башню строить запретили. Построил ее Новиков только после того, как к власти пришел Михаил Горбачев и уволил московское партийное начальство.

Многочисленные переделки и задержки, скандалы и драмы: «Красный дом» стал самым знаменитым на тот момент долгостроем и в каком-то смысле зримым символом ломающейся советской системы, ее неспособности преодолеть внутренние противоречия и «выстроить» из себя нечто стройное и значимое.

Я очень хорошо помню этот процесс — ребенком я жила буквально в ста метрах от этой стройки, мы с отцом пробирались иногда за забор и бродили по циклопическим бетонным плитам и балкам изуродованного здания. Можно себе только представить, какой ценой далась Новикову эта история, как болезненны были эти десятилетия борьбы после десятилетий успеха.

В 1993 году, не желая видеть, как меняется постсоветский архитектурный ландшафт под влиянием проникшего в страну постмодернизма, Феликс Новиков эмигрировал в США.

Красный гранит его здания на Тургеневской в 1997 году по указанию Лужкова… оштукатурили. Новиков публично отрекся от авторства. Сейчас в здании штаб-квартира компании ЛУКОЙЛ, в застекленной башне крутится световая проекция красного логотипа, и окрестные жители рутинно называют ее «оком Мордора». И вся эта история тоже читается как роман.

Живя за границей, Феликс Новиков перестал работать как архитектор. Он много писал — книги и статьи. Статьи часто желчные, злые — истощенный своей борьбой, он не считал нужным ни с кем церемониться. Его взгляды на архитектуру были цельными, бескомпромиссными, очень личными и выстраданными. И он много сил положил на то, чтобы советская архитектура «его» эпохи была оценена по достоинству. Именно он стал инициатором выставки «Советский модернизм. 1955–1985», после которой, собственно, термин «совмод», «советский модернизм» и появился в текущем архитектурном лексиконе.

Феликс Новиков был последним советским архитектором. Во всех смыслах — от периода творчества, завершившегося аккурат в момент развала страны, до деталей биографии. В каком-то смысле он ушел еще тогда, в 1993-м. Но как и стройка его последнего здания, его физический уход затянулся на десятилетия. Он был последним в мире обладателем звания «народный архитектор СССР». И с его кончиной действительно, в буквальном смысле слова, ушла эпоха.