Ксения Рождественская о том, как режиссер Натан Гроссман пытается рассказать историю Греты Тунберг

На открытии XV Международного кинофестиваля научно-популярных и образовательных фильмов «Мир знаний» в Петербурге состоится российская премьера «Я, Грета», байопика самого знаменитого ребенка-активиста на планете. Превращение обычной девочки в супергероиню, пусть и рассказанное во всех подробностях, не становится в фильме Натана Гроссмана менее фантастическим

Фильм начинается с океанской качки. На утлом суденышке посреди бурного океана Грета Тунберг, девочка, которую знает весь мир, наговаривает на телефон очередную дневниковую запись: «Мне кажется, что я во сне. Или в кино. Но это сюрреалистический фильм».

Сказочный образ утлого суденышка не случаен: история экоактивистки Греты Тунберг настолько невероятна, что ее хочется вписать хоть в какие-то рамки. Кто-то рассказывает ее историю языком теории заговоров, кто-то — языком психиатрии, кто-то — волшебной сказки. Шведский режиссер Натан Гроссман в своем дебютном полном метре «Я, Грета» пытается уйти от штампов и стереотипов и рассказать просто о девочке — бескомпромиссной, честной и последовательной, которая сама не ожидала, что станет мировой знаменитостью.

Режиссер, кстати, этого тоже не ожидал. Он познакомился с Гретой, когда собирался снимать короткометражку о детях-активистах. Тогда только начиналась знаменитая «школьная забастовка» у шведского парламента. Эти кадры вошли в фильм: одинокая девочка с огромным плакатом идет к парламенту, садится у стеночки. Прохожие вступают с ней в разговор: «Что ты делаешь? Ты должна учиться!» — «Зачем мне образование, если нет будущего?»

В самом начале фильма Грета за кадром сама вкратце рассказывает обо всем, что ее волнует: изменение климата, беспечность человечества. «Мне кажется, что мы, те, у кого синдром Аспергера, единственные, кто видит главное»,— говорит она.

Гроссмана настолько поразила манера Греты общаться с людьми и отвечать на неудобные вопросы, что он сразу понял: вот героиня его будущего фильма. Он начал снимать ее пятничные забастовки, фиксировал, как растет стайка бастующих, как отец Греты заботится о девочке: «Ты ела? Надень шапку!» И как из девочки с плакатом Грета Тунберг превращается в мирового лидера. Она запросто входит во дворцы и парламенты, на равных разговаривает и с Макроном, и со Шварценеггером (оба крайне натужно поддерживают светскую беседу и явно побаиваются этого странного ребенка).

А Грета все-таки ребенок. Вот она расчесывает собаку, самозабвенно танцует, смеется с отцом над хамскими комментариями к ее выступлениям. А еще работает над очередной пламенной речью, отказывается от еды, требует, чтобы мать счистила с венчика в миску все тесто, потому что все должно быть «правильно». Мать растроганно вспоминает, что Грета всегда точно следовала рецепту и требовала того же от других, и это хорошо, потому что приводит к идеальному результату. Через минуту мы видим и результат: разваливающийся торт, которому мать Греты шутливо кричит: «Склейся! Склейся!»

С фильмом, надо сказать, происходит примерно то же. Он не склеивается. Моменты, которые должны были быть интимными, кажутся постановочными — то ли из-за прямолинейности Греты, всегда выглядящей так, будто она играет какую-то роль, то ли из-за неловких закадровых монологов, которые чаще всего звучат в самых нелогичных местах, то ли из-за слишком навязчивой закадровой музыки, которая была бы уместнее в игровом фильме. А может, из-за слишком явного желания режиссера показать Грету «обычной девочкой», которая умеет плакать, смеяться и испытывать страх.

Моменты же, которые должны были бы стать триумфом, настолько растиражированы, что кажутся скучными. Знаменитые речи «Включен ли у меня микрофон?» и «Как вы смеете?» растащены на мемы и давно уже выглядят пародией на Грету.

Да, здесь есть и уникальный материал: например, домашние видео, на которых маленькая девочка радуется игрушкам или хитро смотрит в камеру. За кадром выросшая Грета при этом рассказывает, что ее родители были «как все», слишком много потребляли, ели мясо и вообще думали, что мир движется по пути прогресса. Гроссман ездил с Гретой и ее отцом по Европе в электромобиле, пересек с ними Атлантику, записывал разговоры отца и дочери, ее подготовку к выступлениям, монологи Греты — прямолинейные и совсем еще детские. Он присутствовал при перерождении девочки в супергероиню, в символ — а снял что-то вроде бодрого предвыборного ролика кандидата в спасители мира.

Режиссер уверен, что «Я, Грета» снята с точки зрения пятнадцатилетней девочки: ее папа выглядит смешно, мамы почти не видно, во дворце просторно, но скучновато, океан большой, мир движется к катастрофе, а если на секунду отвернуться от гигантской армии слушателей, они, конечно же, сразу о тебе забудут. На самом деле фильм, увы, снят с точки зрения взрослого, который не может ни понять, ни объяснить свою героиню. Гроссман хочет, чтобы его фильм стал чем-то вроде оскароносной «Неудобной правды» Дэвиса Гуггенхайма с Альбертом Гором, чтобы «Я, Грета» заставила человечество задуматься о проблемах климата. Но в результате его кино напоминает скорее «Форреста Гампа» Роберта Земекиса: вокруг мелькают известные личности, а герой бежит, бежит, бежит.

Открытая киностудия «Лендок», 14 октября, 20.00