Советник спецпредставителя ООН по Ливии — о перспективах урегулирования

О перспективах урегулирования «Огоньку» рассказала советник спецпредставителя ООН по Ливии Клаудиа Гаццини.

Беседовала Елена Пушкарская, Рим

Дипломатические усилия по замирению Ливии напоминают работу мотора, который очень резво стартует, но затем безнадежно сбоит. По этой формуле и срывались попытки свести лидеров противостоящих сторон сначала в Риме (при посредничестве премьера Италии), затем в Москве (при посредничестве министров иностранных дел и обороны России и Турции): бодрый старт, закулисные утечки о формулах перемирия, после чего — более или менее завуалированное фиаско.

В итоге к назначенной на 19 января международной конференции по ливийскому конфликту в Берлине (она прошла уже после сдачи в печать номера «Огонька») к переговорам были вновь готовы как посредники, так и лидеры противостоящих сторон в лице главы Правительства национального согласия (ПНС) Файеза Сарраджа (под его контролем западная часть страны с центром в Триполи) и командующего Ливийской национальной армией (ЛНА) маршала Халифы Хафтара (его база — на востоке, в Бенгази). Все это ничуть не мешало поступать сведениям о срыве так и не подписанного перемирия, массовом подвозе наемников к противоборствующим сторонам из разных стран региона и грядущей интернационализации конфликта по сирийскому образцу.

О том, есть ли шанс остановить эту войну, пока она не приняла масштабы сирийской, почему РФ и Турция действуют в регионе эффективней ООН и как вернуть в Ливию государство, которое свергли вместе с Каддафи в 2011-м, «Огонек» поговорил с Клаудией Гаццини, доктором философии и специалистом по истории Ближнего Востока в Оксфорде, аналитиком по Ливии в НКО Crisis Group (предоставляет международному сообществу аналитику по горячим точкам) и до недавнего времени политсоветником спецпредставителя ООН по Ливии Гасана Саляме.

— Как бы вы охарактеризовали ту фазу ливийского урегулирования, которую выявила московская встреча?

— Игра, я бы сказала, еще не сыграна. Тем не менее мы находимся в фазе, когда российская и турецкая дипломатия, используя каждая свои рычаги влияния, демонстрируют несомненно большую эффективность в решении вопроса о прекращении огня, чем это удавалось до сих пор кому-либо. И если намеченное в Москве перемирие заработает, это будет важная дипломатическая победа. Вот только дьявол в деталях, а мы не знаем, какие условия прекращения огня выставлены. Официально Триполи требует отвода войск Хафтара на позиции до начала наступления в апреле, а на переговорах, как можно понять, речь шла о прекращении огня без всяких условий…

— Даже если Сарраджа вынудят признать эти условия, согласятся ли с этим защитники Триполи? Какие гарантии они потребуют и кто будет наблюдать за их выполнением?

— Россия выказала готовность послать с этой целью свою делегацию, турки уже послали свою (есть версия, что Хафтар потому и отказался подписать перемирие, что за прекращением огня будут наблюдать турки.— «О»). Не известно, какую роль возьмет на себя ЕС. Хотя важнее третий вопрос: что будет за прекращением огня? Какие формы примут политические переговоры?

Перед Берлином это главный вопрос, единого мнения нет. ООН — за предложение Сарраджа о переговорах на паритетных началах между парламентариями из Тобрука (восток.— «О»), членами правительства Триполи и независимыми силами. Хафтар — за то, чтобы наделить полномочиями назначать правительство военный совет.

— Почему Турция, поддержавшая Триполи и даже грозившая бомбардировками востока Ливии, вдруг оказалась партнером России, которая поддерживает армию Хафтара?

— Тут тоже тумана хватает. До 8 января, когда со стороны России и Турции прозвучал призыв к прекращению огня, Саррадж ставил на мощную поддержку Турции. Говорилось — и говорится до сих пор — о развертывании турецкой военной бригады в Триполи, о возможных бомбардировках востока Ливии. Но сейчас чаще звучит вопрос, а насколько искренним было намерение Турции помогать Триполи? Может, их целью как раз и было прекращение огня?

Другой вопрос. А так ли отстранились от этого процесса США, как декларируется? За несколько дней до поездки в Москву маршал Хафтар встречался с делегацией США в Риме (премьер Италии пытался организовать там встречу Хатфтара с Сарраджем, но если из Москвы уехал первый, то в Рим не приехал второй.— «О»). Так вот, известно об этом мало, но компетентные лица считают, что это там Хафтар получил «добро» на московские переговоры. А это заставляет думать о консультациях между Москвой, Вашингтоном и Анкарой по Ливии, где решается, может быть, больше, чем их участники хотели бы сообщить публике на данном этапе.

— Дело идет к разделу Ливии?

— Реальное положение таково, что с 2014 года Ливия имеет два центра управления. С одной стороны — признанное международным сообществом правительство в Триполи (ПНС) во главе с Сарраджем, оно контролирует запад страны, но после наступления ЛНА эта территория весьма сократилась. С другой — Бенгази под контролем ЛНА Хафтара, которое управляет востоком.

Де-факто Ливия разделена уже четыре года. Никто не верит, что это навсегда: стороны рассматривают перемирие как условие выработки соглашения о новом едином правительстве.

Полагаю, что за призывом России и Турции к прекращению огня стоит уже разработанная ими формула.

— Наверное, нельзя не принимать во внимание, что сила на стороне ЛНА Хафтара?

— Он чувствует себя победителем и хочет закрепить это политически. Но и Саррадж побежденным себя не считает: он сумел, пусть с помощью Анкары, затормозить наступление Хафтара на Триполи. Кстати, Берлинская конференция по Ливии исходила из того, что обе стороны являются одновременно и победителями и побежденными, а посему рассматриваются как равноправные участники переговоров и выработки решений. Хотя у меня есть вопрос: а не обсуждались ли в Москве или на других переговорах неизвестные нам секретные соглашения?

— И насколько принципиальна в этом контексте Берлинская конференция?

— Важно уже то, что ей предшествовали пять подготовительных встреч, в которых участвовали порядка 15 государств и три международные организации, вовлеченные в ливийский конфликт (речь, в частности, о Франции, Италии, России, Турции, Египте, Алжире и ОАЭ.— «О»). Эти встречи готовили почву для соглашения после прекращения огня, при этом участники понимают, что любое соглашение по урегулированию должно получить одобрение ООН. В этом смысле конференция в Берлине — важный этап для передачи процесса под эгиду ООН. Но вместе с тем нет сомнения: инструментом, который может склонить стороны к договоренностям, она не является. Для этого потребовалось мощное вмешательство России и Турции.

— Может ли Хафтар претендовать на роль правителя Ливии, этакого нового полковника Каддафи?

— Думаю, маршал имеет амбиции, но на это нет одобрения международного сообщества: оно не хотело бы видеть политическим лидером Ливии кого-то из военных на манер египетского президента Ас-Сиси. Мне представляется, что и Москва не слишком заинтересована в Хафтаре как в политике.

— Россия долго была в стороне от ливийского урегулирования. Хотя его участники, Италия в частности, еще в 2015-м пытались вовлечь ее в этот процесс. Почему положение изменилось?

— Как сказал в свое время один ооновский чиновник, Ливия для России — необременительная инвестиция, которая может принести немалую выгоду. Смотрите: те части, что воюют на стороне Хафтара, как представляется, финансируются из столиц Персидского залива.

Предоставление военной техники — хороший шанс испытать свой военный арсенал, тем более что есть информация, будто эти поставки — в рамках уже оплаченных Каддафи заказов. Что касается политического аспекта, то, думаю, в 2015-м аппетита не было. Изменения в Сирии открыли Москве дверь и в Ливию.

— Вам не кажется странной пассивность ЕС?

— Официально ЕС считает себя вовлеченным в ливийское урегулирование, но из-за разногласий по нему Италии с Францией активности не было. Да и на ливийском досье выборы не выиграешь. Другое дело — кризис с мигрантами… По сути, тем, что ливийскую войну необходимо как-то заканчивать, ЕС озаботился только сейчас. Но ждать, что от нулевого интереса ЕС мигом перейдет к активной и четкой позиции, нереально.

— Насколько хаос в Ливии грозит Европе мигрантами?

— До последнего времени, когда мы говорили о Ливии как источнике мигрантов в ЕС, речь шла о тех, кто добрался до побережья из зон южнее Сахары, не о самих ливийцах. Теперь картина меняется: уставшие от войны ливийцы грузятся в лодки и бегут из страны целыми семьями. Это новое: до свержения Каддафи Ливия была процветающей страной, куда в поисках работы стекались мигранты из других стран Африки, считая ее пределом мечтаний. Теперь и они пополнили армию переселенцев. Правда, война так затруднила передвижение по стране, что до побережья могут добраться не все. Но такой подход, согласитесь, трудно назвать решением вопроса.