После того как генсеком НАТО стал Йенс Столтенберг, многие рассчитывали, что это позитивно скажется на отношениях альянса с Россией, сильно испортившихся при его предшественнике Андерсе Фоге Расмуссене. Постпред РФ при НАТО АЛЕКСАНДР ГРУШКО в интервью спецкору “Ъ” ЕЛЕНЕ ЧЕРНЕНКО подвел итоги первого месяца пребывания нового генсека на своем посту и рассказал, как Москва будет выстраивать отношения с альянсом в условиях кризиса.
Фото: РИА НОВОСТИ
— Оправдался ли высказанный экспертами оптимизм по поводу нового генсека?
— Я бы не стал ни недооценивать, ни переоценивать роль генерального секретаря. Он выражает мнение всех 28 членов альянса и в своих заявлениях при всей личностной окраске опирается на общий знаменатель позиции союзников. А подходы НАТО к различным аспектам глобальной и региональной безопасности, включая срез отношений с Россией, были определены на саммите альянса в Уэльсе в сентябре.
— И как вы оцениваете итоги этого саммита?
— Судя по тому, как на практике выполняются его решения, в НАТО намерены продолжать наращивать оперативную готовность сил и придвигать свою военную инфраструктуру к границам России. Это прямая дорога к эскалации напряженности и подрыву военной безопасности в региональном измерении и в целом в Европе. К тому же НАТО, как говорится, собственными руками увеличивает риски военных инцидентов и ослабляет безопасность в том числе и тех государств, которые громче других трубили о военной угрозе со стороны России и требовали дополнительной защиты путем развертывания войск союзников на своей территории.
— Как будет вести себя Россия в данной ситуации?
— В НАТО не могут не понимать, что новая усиленная конфигурация сил альянса будет учтена в нашем военном планировании и Россия примет все необходимые меры, чтобы надежно обеспечить защиту от любых угроз.
Принятый в Уэльсе пакет мер по укреплению «восточного фланга» и в целом возвращение НАТО к изначальной функции защиты от «большого противника» будут иметь и долговременные политические последствия. Понятно, что реализация этих решений будет постоянно требовать соответствующей идеологической подпитки, демонизации противника. И мы уже сейчас, к сожалению, видим, что выискиваются любые поводы для того, чтобы обвинить Россию в вынашивании «агрессивных намерений», а то и в шагах, подрывающих безопасность. Не буду гадать, как долго будет удаваться поддерживать в глазах западного общественного мнения этот мыльный пузырь, но размах пропагандистской кампании в западных СМИ пока душит любые ростки здравого смысла. История с поиском подводной лодки у берегов Швеции и поднятая на Западе шумиха по поводу якобы повышенной активности российских ВВС на Балтике показывают, что для поддержания антироссийской истерии все средства хороши.
— Есть ли у Москвы какая-то стратегия восстановления отношений с НАТО? Йенс Столтенберг заявил, что НАТО готово наладить отношения, но России нужно изменить политику на украинском направлении.
— Сегодня для многих очевидно, что «конфронтационные ожидания» накапливались в ряде стран альянса в течение нескольких лет, но не находили выхода. Проявлялось это и в неприятии растущей роли России в мире, и в надуманных обвинениях в нашей некооперабельности, неготовности якобы к сотрудничеству по ПРО и другим ключевым вопросам безопасности.
— То есть отношения начали портиться до Украины?
— В условиях, когда после завершения афганской операции НАТО грозила перспектива остаться без большой работы, альянс искал новые точки приложения. Еще задолго до событий на Украине в НАТО разрабатывались планы резкой интенсификации военных учений, чтобы возместить потерю гигантского постоянного действующего полигона по боевому слаживанию сил, каковым была ведомая альянсом операция МССБ (в Афганистане.— “Ъ”). Но нужен был громкий повод для «возвращения к истокам» — территориальной обороне периода холодной войны,— и он был найден в связи с событиями на Украине. Внешняя угроза была мгновенно подхвачена как фактор подтягивания внутринатовской дисциплины, накачивания военных мускулов и увеличения расходов в интересах военно-промышленного комплекса. И все это происходило на фоне вполне устойчивого, честного с нашей стороны и имеющего добавленную стоимость прагматического сотрудничества в рамках Совета РФ—НАТО (СРН), прежде всего в сфере противодействия новым угрозам и вызовам.
— Но власти РФ ведь тоже не доверяли НАТО. Возможно, в разладе отношений виноваты обе стороны?
— Мы от диалога с НАТО не отказывались. Не мы принимали решение о приостановке проектов практического сотрудничества в СРН. Еще раз подчеркну, мы сотрудничали с НАТО не ради сотрудничества, а в целях укрепления безопасности всего Евроатлантического региона. Твердо придерживались позиции, что подлинное сотрудничество возможно только на равноправной и взаимоуважительной основе. При этом мы прямо говорили о нашем неприятии политики расширения НАТО и продвижения ее военной инфраструктуры к нашим границам, неприемлемости пренебрежения нормами международного права.
— С вашей точки зрения, что конкретно НАТО потеряло, прервав сотрудничество в рамках СРН?
— Обрывая взаимодействие с Россией, альянс ослабляет потенциал международных усилий в борьбе с терроризмом, пиратством, распространением ОМУ, наркотрафиком, региональной нестабильностью. Мяч поэтому на стороне самого НАТО. Противодействовать вызовам в одиночку вряд ли получится, каким бы мощным альянс ни выглядел в глазах его стран-членов. Очевидно, что такое развитие не соответствует подлинным интересам укрепления общеевропейской безопасности на коллективных началах. Оно приведет лишь к самым негативным последствиям — углублению существующих разделительных линий и появлению новых.
— Господин Столтенберг заявил, что намерение НАТО расширить военное присутствие в Восточной Европе не нарушает договоренности с РФ. Так ли это?
— По Основополагающему акту Россия—НАТО от 1997 года альянс взял на себя обязательство не размещать на территории восточноевропейских стран-членов дополнительные существенные боевые силы на постоянной основе, а также ядерное оружие и инфраструктуру для него. Сегодня же мы наблюдаем значительное наращивание на восточных рубежах боевой авиации союзников, повышенную военную активность стран альянса в Балтийском и Черном морях, проведение учений по сценариям, сфокусированным, по сути, на отражение «агрессии с Востока», переброску в этих целях из США в Европу тяжелой боевой техники, задействование американской стратегической авиации. Дополнительные силы ротируются вдоль наших рубежей в соответствии с решениями саммита НАТО.
— Но на саммите было сказано, что это не постоянное размещение, а непрерывная ротация. С точки зрения РФ, чем одно отличается от другого?
— Ничем. Жонглирование терминами, да и только. И это ротационное присутствие дополняется силами, которые задействуются в учениях, проводимых фактически на постоянной основе. Так, по словам Йенса Столтенберга, альянс и его члены в этом году уже организовали около 200 учений и объявляют о проведении новых каждые два дня. Добавлю к этому многомиллионные вложения в модернизацию военной инфраструктуры стран Центрально-Восточной Европы, включая удлинение взлетно-посадочных полос, строительство дополнительных складов и осуществление других мероприятий, необходимых, по натовской терминологии, для размещения потенциала усиления.
— А какие численные или иные показатели являются здесь критическими для России? Москва и альянс ведь по-разному понимают термин «существенные боевые силы».
— Мы в свое время так и не дождались ответа на наши детальные предложения по совместной выработке и фиксации конкретных критериев определения понятия «существенные боевые силы». В этих условиях мы будем сами решать, насколько «существенными» являются меры по укреплению восточного фланга НАТО применительно к безопасности нашей страны. И уже без всяких сомнений создание в Польше и Румынии ракетных баз ПРО является фактором, существенно влияющим на военную безопасность.
— Есть ли у российской стороны опасения, что в Восточной Европе появится и ядерное оружие альянса?
— Мы не наблюдаем шагов, направленных на приближение ядерной инфраструктуры НАТО к российским границам. Однако нас не может не тревожить тот факт, что в патрулировании воздушного пространства Прибалтики задействуются самолеты «двойного назначения». В СМИ появились сообщения об участии двух польских истребителей F-16 в проходящих в настоящее время ежегодных учениях НАТО по нанесению ядерных ударов Steadfast Noon 2014. Мы же неоднократно подчеркивали, что практика совместных ядерных миссий стран—членов НАТО несовместима с Договором о нераспространении ядерного оружия.
— Вызывает ли у России опасения активизация сотрудничества Украины с НАТО?
— Мы знаем, что в рамках так называемого особого партнерства НАТО планирует активизировать сотрудничество с Украиной. В частности, предусматривается проведение на регулярной основе совместных учений, в том числе на территории Украины, оказание помощи Киеву в проведении реформы сектора безопасности и обороны, повышении совместимости воинских контингентов. На саммите НАТО в Уэльсе был также одобрен запуск нескольких трастовых фондов для содействия в области военного реформирования, тылового обеспечения, совершенствования систем связи, командования и управления, утилизации боеприпасов, переподготовки увольняемых в запас военнослужащих. Объявлено, что НАТО будет оказывать содействие Киеву в выработке стратегии национальной безопасности. Что может посоветовать Брюссель, думаю, в комментариях не нуждается.
Даже если оставить за скобками военное содействие, предоставляемое Киеву по двусторонним каналам отдельными странами НАТО, все эти меры и шаги прямо противоречат задаче поиска мирного политического выхода из глубочайшего кризиса, в который ввергли Украину, и льют воду на мельницу тех сил, которые стремятся к военному решению, продолжению войны против собственного народа.
— Усиление НАТО вокруг границ России расценивается в военной доктрине РФ как главная угроза ее безопасности. Из-за событий на Украине эта угроза становится реальной. Получается, что мы выиграли в одном — Крым, влияние на юго-востоке Украины, но существенно проиграли в другом — приближение инфраструктуры НАТО, «второе дыхание» альянса?
— Действительно, многие на Западе пытаются навязать именно эту точку зрения, чтобы возложить на нас вину за события на Украине и оправдать собственные неправомерные действия в отношении России. Подобные оценки в духе «игры с нулевой суммой» возвращают нас к логике холодной войны. Еще раз подчеркну, у НАТО нет и не было никаких причин для того, чтобы двигать инфраструктуру на Восток, но нужен был повод для реанимации альянса после разрушительных интервенций на Балканах, в Ираке, Ливии, очень тревожная ситуация и в Афганистане. Замечу в связи с этим, что на в ходе саммита в Уэльсе многие представители восточноевропейских членов альянса прямо давали понять, а то и открыто говорили, что еще с момента вступления в НАТО «мечтали и добивались» размещения на своих территориях иностранных войск, прежде всего американских. Фактически это признание того, что планы по усилению «восточного фланга» сверстывались давно, вне всякого контекста событий на Украине.
Мы же убеждены, что общей задачей всех европейцев должно стать недопущение дальнейшего регресса в сфере безопасности в Евроатлантике. Принципы, которые Россия стремилась утвердить в последние годы,— неделимость безопасности, отказ от укрепления собственной безопасности за счет безопасности других, невмешательство во внутренние дела,— формируют единственную реальную альтернативу конфронтационным подходам и дальнейшей деградации ситуации.
Еще раз отмечу: в альянсе должны понимать, что проецирование силы на Россию — занятие абсолютно бесперспективное. И не стоит удивляться тем шагам по обеспечению безопасности России, которые мы можем предпринять.
— По каким направления еще продолжается сотрудничество РФ с альянсом?
— Альянс приостановил реализацию всех практических проектов сотрудничества. Были свернуты многие уникальные начинания, в том числе в области подготовки антинаркотических кадров для Афганистана, Пакистана и стран Центральной Азии, подготовки афганских техников и поставки запчастей для обслуживания вертолетов российского производства Ми-17/Ми-35, находящихся на вооружении ВС Афганистана, защиты воздушного пространства от террористических угроз, нейтрализации террористов в местах массового скопления людей и в других областях. Будем продолжать работать над этими темами самостоятельно и с другими партнерами, которые лучше понимают важность объединения усилий в борьбе с общими угрозами.