Чем была бы жизнь дипломатов без международных конфликтов? Босния, вот уже 32 месяца раздираемая конфликтом сербов и мусульман, стала не только военным, но и дипломатическим полигоном. Воистину, 1994 год стал Годом бесплодных попыток боснийского урегулирования. А за этими многочисленными попытками посредники (Россия, США, Франция, Англия, НАТО, СБСЕ и ООН) иногда забывали собственно урегулирование, увлекшись азартной погоней за титулом "великого миротворца". В первые полгода на полголовы вперед вырвалась Россия. Ее спецпредставитель Виталий Чуркин, по праву прозванный Боснийским, сам признавался, что знает всех сербов в лицо. Он не дал начаться масштабным боевым действиям в районе Сараево. Москва склонила неуступчивого лидера боснийских сербов Радована Караджича к выводу войск из-под Сараево и передаче артиллерии под контроль ООН. Затем "три пункта Ельцина" дали Западу повод для дискуссий на вечную тему — о российской великодержавности. Дальше — больше: в Москву приехал сам Караджич, а затем и его противники — премьер Боснии Харис Силайджич и глава МИД Хорватии Мате Гранич. Но сербы (видимо, вспомнив о загадках славянской души) вдруг мириться отказались. А центр мирового посредничества из Москвы переместился в Женеву, где в ходе многотрудных переговоров в рамках контактной группы удалось заключить 10 июня перемирие между воюющими сторонами сроком на месяц. 5 июля там же родился и план территориального размежевания в Боснии. Он не устроил сербов. На упрямого Караджича НАТО пыталось воздействовать бомбардировками Сараево. В Москве в эту пору в моду вошли разговоры о том, что с Западом надо поменьше соглашаться, а побольше перечить. А потому Россия 6 декабря наложила вето на проект США об ужесточении антисербских санкций. Тем временем Караджич потихоньку договорился с Джимми Картером.
Чем была бы жизнь дипломатов без международных конфликтов? Босния, вот уже 32 месяца раздираемая конфликтом сербов и мусульман, стала не только военным, но и дипломатическим полигоном. Воистину, 1994 год стал Годом бесплодных попыток боснийского урегулирования. А за этими многочисленными попытками посредники (Россия, США, Франция, Англия, НАТО, СБСЕ и ООН) иногда забывали собственно урегулирование, увлекшись азартной погоней за титулом "великого миротворца". В первые полгода на полголовы вперед вырвалась Россия. Ее спецпредставитель Виталий Чуркин, по праву прозванный Боснийским, сам признавался, что знает всех сербов в лицо. Он не дал начаться масштабным боевым действиям в районе Сараево. Москва склонила неуступчивого лидера боснийских сербов Радована Караджича к выводу войск из-под Сараево и передаче артиллерии под контроль ООН. Затем "три пункта Ельцина" дали Западу повод для дискуссий на вечную тему — о российской великодержавности. Дальше — больше: в Москву приехал сам Караджич, а затем и его противники — премьер Боснии Харис Силайджич и глава МИД Хорватии Мате Гранич. Но сербы (видимо, вспомнив о загадках славянской души) вдруг мириться отказались. А центр мирового посредничества из Москвы переместился в Женеву, где в ходе многотрудных переговоров в рамках контактной группы удалось заключить 10 июня перемирие между воюющими сторонами сроком на месяц. 5 июля там же родился и план территориального размежевания в Боснии. Он не устроил сербов. На упрямого Караджича НАТО пыталось воздействовать бомбардировками Сараево. В Москве в эту пору в моду вошли разговоры о том, что с Западом надо поменьше соглашаться, а побольше перечить. А потому Россия 6 декабря наложила вето на проект США об ужесточении антисербских санкций. Тем временем Караджич потихоньку договорился с Джимми Картером.