Призрачно все в этом мире бушующем — весь год властям, должно быть, вспоминались эти слова. Воздушные замки вроде договора об общественном согласии растаяли, а страшные угрозы импичмента и социального взрыва так и остались всего лишь угрозами... Определенно можно сказать только то, что Борису Ельцину жилось трудно: то здоровье пошаливало, то патриотизм увеличивался в размерах. Но как бы там ни было, прошел еще год его президентского правления.
Борис Ельцин все больше становится похож на доброго молодца из старой сказки, живущего в заколдованном доме. И стрелы каленые (сиречь — парламентские) его не берут, и засапожные ножи ("письмо семи" или реакция демократов на ввод войск в Чечню) от спины отскакивают. Правда, иногда нападает вдруг на молодца хворь, и днями он не покидает загородного терема, напрочь исчезая с глаз озадаченной общественности. Зато, появляясь на люди, он опять полон сил и готовности руководить не только страной, но и военным оркестром. Но вид Ирландии вновь вгоняет его в сон, и избирателям приходится гадать: есть еще у них президент или вовсе его и нету...
Способность Бориса Ельцина сгорать и возрождаться привела к тому, что политические комментатор разделились на две группы: одна считает, что президент властвует, как говорится, весомо, грубо, зримо, другая склонна образно думать, что призрак президента бродит по России. И борются два эти взгляда между собой как республиканская и демократическая партии в США — побеждает то одна, то другая.
Но одно можно сказать точно: период "расхристанной" демократии в стране заканчивается. Тем более что в этом, почти минувшем году Борис Ельцин (неважно какой, живой или призрачный) очень многому научился. Самым главным его приобретением стала патриотическая идея, возведенная теперь в ранг государственной. Правда, опасения, что патриотизм этот чисто красный (не путать с квасным), скорее всего, безосновательны.
Поэтому завершающая год акция в Чечне — не внезапный взрыв, а закономерное развитие событий. Сетования, что раньше руки не доходили, несостоятельны: ни три года назад, ни два государственного патриотизма в России не было. Каждая революция только тогда чего-нибудь стоит, когда она умеет защищаться — этот ленинский принцип Кремль в полном объеме стал применять начиная с октября 1993-го.
Пока же президент теряет демократов, приобретает поддержку собственных чиновников и Русского национального единства. Расслабившаяся общественность может этого не понять. С другой стороны, имперские настроения в народе достаточно сильны, и возвращение страны на круги своя может пройти относительно спокойно. Во всяком случае, накануне Рождества (пусть и западного), хотелось бы именно этого.
ВЕРОНИКА Ъ-КУЦЫЛЛО