В субботу в Центральном доме кинематографистов состоялось вручение ежегодных профессиональных призов "Ника". Чуть больше месяца назад предварительный расклад номинаций засвидетельствовал смену приоритетов в пользу "нового", или "молодого" кино (оба понятия условны).
Ъ уже анализировал этот феномен в начале ноября. Сегодня, после объявления окончательных итогов, стало очевидно, что в российском кино вместе с вошедшим в него новым поколением творцов победил постмодернизм. Который, впрочем, и в художественной ткани награжденных фильмов, и в эстетике гусмановского шоу, и в сознании киноакадемиков оказался почти неотличим от милого сердцу постсоветского человека ностальгического академизма.
Тяготение к классицизму и даже, если позволено выразится, к Большому Стилю, ощущалось уже в "древнеримской" декорации, выстроенной на сцене. Анатолий Собчак съязвил по поводу актуальности распада империи, а Марк Захаров возразил ему в том смысле, что от Римской империи осталась культура, а от нашей — есть лишь слабая надежда на лауреатов "Ники".
Собчак первым вышел для вручения наград, а первым получателем приза (за лучший документальный фильм) оказался Артур Аристакисян ("Ладони"). Вместо смокинга он был облачен в свитер и джинсы, а длинные черные волосы почти полностью закрывали его лицо. Никак не отреагировав на награду, юный документалист воцарился в верхнем из кресел, амфитеатром выставленных на сцене для призеров, и просидел там все шесть часов, пока длилась церемония. Иногда он, впрочем, полуложился, оседал под креслом, развлекая тем самым скучавший киноистеблишмент.
В остальном церемония, на взгляд из зала, не отклонялась от сценария и демонстрировала монументальную уравновешенность, которую не могли поколебать даже безумства Валерия Леонтьева. Уровень профессионализма у кордебалета был ниже, чем обычно, а творческой неудачи Ширвиндта, Державина, Жванецкого и Хазанова никто как бы не заметил, ибо особенно ничего и не ждал. Юмористы, эстрадники и популярные певцы старой школы воспринимаются в качестве милых раритетов, способных украсить любой праздник, и только их чрезмерная концентрация грозит вторжением скуки. От нее спасали, как ни странно, вполне органичные вкрапления "постмодернизма". Шедевром которого, несомненно, стала живая картинка-танец "Запорожцы пишут письмо турецкому султану". Ансамбль Александрова, усвоивший уроки сотрудничества с Аки Каурисмяки, продемонстрировал блестящее понимание современного стиля, который в точности воспроизводит застойный.
Зал почтил память недавно ушедших классиков десятой музы и с неподдельным энтузиазмом приветствовал Григория Чухрая, которому вручили приз "Честь и достоинство", при этом струнный оркестр Kremlin исполнил музыку из его фильмов. Так что драматургия и режиссура "Ники" обрела желанное единство содержания и формы, превратившись из политизированной акции (к чему она тяготела ранее) в красочный спектакль во славу отечественного кино. Которое существует в двух ипостасях: как музейный слепок былого великолепия и как искусство утонченных игр на руинах мифологии — и в обоих смыслах сравнение с Римом оказалось содержательно и уместно.
Фактически все основные "Ники" распределились между двумя фильмами, которые еще недавно не имели бы в Киноакадемии никаких шансов. Три статуэтки для "Детей чугунных богов" и четыре, включая главную, для "Макарова" — это действительно сенсация. Как и то, что за бортом осталось и "Окно в Париж", и "Год собаки", и почти (если бы не роль Марины Нееловой) "Ты у меня одна" — все три попытки угрюмого ленинградского кино преуспеть в зрелищных жанрах.
Загадка "Макарова", вероятно, заинтригует многих. После успеха на "Киношоке" осенью прошлого года он был достаточно прохладно встречен московской кинообщественностью, равно как и зарубежными фестивальными экспертами. Им пришлось нелегко, ибо русский постмодернизм многослоен, многословен и опирается на свой собственный, а не на международный набор цитат. Но к тому моменту, когда фильм обычно устаревает (хотя бы по фестивальным правилам и срокам), началось уверенное шествие "Макарова" по экранам мира — о Мюнхена до Торонто, от Салоников до Роттердама. Завершением длительного путешествия и стал триумф на "Нике".
В принципе уже давно назрел вопрос о переносе сроков вручения профессиональных призов на весну. Нелепо, когда тот же "Макаров" награждается призом кинопрессы за 1993 год сразу по его окончании, а "Никой" — за тот же 1993-й в конце 94-го. Но в данном случае именно это сформировало судьбу фильма, дав ему время "раскрутиться". В роли рекламного агента выступила сама жизнь, придавшая за прошлый год еще большую актуальность теме сакрализации оружия.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ