В кинотеатре "Россия" прокатная компания "Аргус-СВ" показала премьеру американского фильма "Маска" (The Mask). Презентация этого суперкомикса прошла и в петербургском "Колизее". Скоро картина выйдет на всероссийский экран.
То, что Большой Голливуд больше не делает кино как таковое, ясно уже давно. Продукция фабрики грез все явственнее тяготеет к массовым потехам долюмьеровского века — цирку, комиксу, балагану и кунсткамере. Цель определяет средства: хиты последних американских киносезонов, от "Дика Трейси" до "Газонокосильщика" и от обоих "Бэтменов" до "Юрского парка", куда ближе грандиозной мультипликации, чем "живому" кино. И если полвека назад Уолт Дисней покорил мир, сделав рисованную пластику человекоподобной, то на исходе столетия происходит обратное. Наработанная киноэстетика "сворачивается" до принципов волшебного фонаря, природа одалживается у выдумки, а живая жизнь — у мультипликации. С помощью умного компьютера и примитивного сюжета кино "вспоминает" о былом могуществе, усмехаясь и цитируя собственную академическую историю. От большого европейского ума это можно назвать постмодернизмом, хотя на самом деле все как раз наоборот, потому что новейшие американские сказочки абсолютно всерьез пересказывают неотменимые социальные мифы о том, что такое хорошо и что такое плохо.
"Маска" этот ряд продолжает. Не особенно изобретательно, что всякой сказке скорее не в минус, а в плюс, ибо речь идет о канонической истории Иванушки-дурачка, переименованного в Хорошего американского парня. Этот самый парень, клерк Стенли Ипкис (в его роли снялся популярный шоумен Джим Керри), находит волшебную маску. Маска прилипает к лицу, и с этого момента жизнь скромного банковского служащего идет по-другому. Днем он зевает за конторкой, а ночами превращается в нечто среднее между Фантомасом и Фредди Меркьюри — в обаятельного зеленомордого беспредельщика, короля дискотеки и удачливого грабителя. Пережив череду головокружительных приключений, эффектно аранжированных электроникой лукасовской фирмы ILM, маленький человек наконец догадывается, что магическая личина сама по себе значит немного, а задатки сверхчеловека есть в нем самом. Решающий бой он выигрывает "с открытым забралом". Враги посрамлены, справедливость восстановлена, и финальный поцелуй достается самому герою, а не его могучему двойнику.
Мотив инициации и самопознания — одна из главных составляющих Красивой американской сказки. Сюжет живет в культуре, переодеваясь сообразно времени. В стиле "ретро" он выглядел так: умная бабушка вручила тихоне-внуку семейную реликвию — средство от застенчивости. Ободренный внук разом решил все свои проблемы и только потом узнал, что никакого талисмана нет, а есть ручка от старого зонтика. Фильм "Бабушкин внук" появился в 1922 году, и сыграл в нем Гарольд Ллойд, одним из первых напяливший на Иванушку-дурачка пиджачок и канотье "мидлкласса". Позднее фольклорный герой щеголял в футуристических доспехах Супермена и Бэтмена, планетарных рыцарей без страха и упрека, не упускающих случая выскочить из цивильных подтяжек и сразиться с мировой нечистью. Стенли Ипкис хотя и наследует им, но наследует с оговоркой. Его феерические вечерние туалеты больше напоминают о классических злодеях — магов и "джокерах", чем о борцах за сказочное благо. Хорошим парнем недотепа-бухгалтер становится только дав волю отрицательному обаянию и послав подальше всякие условности и приличия.
Еще недавно двойственность общественного человека была поводом для глумливых пастишей вроде линчевского "Синего бархата" или "После работы" Мартина Скорсезе. Вечная схватка Джекила и Хайда как будто взрывала изнутри безмятежную поверхность обыденности, принуждала вглядываться в бездну, как в зеркало, уважать собственную тень и не торопиться с очевидными выводами. С недавних пор Джекил и Хайд помирились. Их непротиворечивый союз демонстрирует, например, идущий сейчас на наших экранах "Волк" Майка Николса — глубокомысленная притча о пользе оборотничества. В сравнении с "Маской" она явно проигрывает. Причастный к авторской культуре Николс попал впросак, стремясь облечь индивидуальную философию в низкую форму мистико-эротического жанра. Зато постановщик "Маски" Чарлз Рассел, в чьей предыдущей фильмографии самое видное место занимает "Кошмар на улице Вязов-3" (тот самый, где повзрослевшая Нэнси сразилась с душегубом Фредди Крюгером во всеоружии современной психиатрии), остался "конвейерным" режиссером, анонимным сказителем, автором-невидимкой, свободно разгуливающим по всем этажам культуры. И наивно заглядывающим в ее самые элитные уголки. В конце концов тема маски и лица всерьез разрабатывалась выдающимися художественными гениями уходящего века — от Чаплина до Марселя Марсо. И от Брехта до Феллини. Расселу на это наплевать. Оранжевый фрак Стенли Ипкиса расчерчивает киноэкран подобно компьютерному курсору. И точно так же сказочная условность проводит потешную каляку-маляку по экспонатам музея культуры. Танцующий Ипкис пародирует чуть ли не всю классику экранной хореографии — от "Песен под дождем" до "Вестсайдской истории" и от "Лихорадки субботним вечером" до майклджексоновского "Триллера". Получив пулю в живот, Ипкис томно повторяет бессмертную фразу Ретта Батлера из "Унесенных ветром": "Передайте Скарлетт, что мне наплевать...". И тут же перебивает себя словами героини "Волшебника Страны Оз": "Не выпускайте Тотошку...". Память компьютера, запрограммированного на сказку, выбрасывает немыслимые имена и цитаты. Это трогательно и вызывающе неправдоподобно. Но сказка и не претендует на правду. Лозунг о сказке, ставшей былью, давно ушел в прошлое. Теперь быль становится сказкой, и "Маска" не самая плохая из них...
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ