В московском ДК им. Горбунова состоялся концерт рок-группы из Любляны Laibach. Принадлежность группы к движению Neue Slovenische Kunst привлекла на концерт немало публики, которую музыканты оставили в полном недоумении.
Большинство знает группу по переделкам известных песен: "One Vision" группы Queen (по-немецки), "Sympathy for the Devil" группы Rolling Stones, "Life Is Life" австрийского ансамбля Opus, очень популярной в Союзе в середине 80-х, и даже битловской "Across the Universe". Нынешнее европейское турне посвящено раскрутке нового альбома NATO; в нем появились суперхиты восьмилетней давности — "Final Countdown" (группы Europe) и "In the Army Now" (ансамбля Status Quo). Подобный репертуар чутко ориентирован на бывший Советский Союз. Музыканты "перепели" известные тексты (мелодий почти не осталось) на военизированный манер, возвратив их Москве в таком виде, что даже полиглоты отказались опознать объект своих симпатий.
Поскольку Германия периода второй мировой войны оказала на Восточную Европу не меньшее влияние, чем впоследствии СССР, сцену украшали знаки, стилизованные под свастики, а молодые люди в мундирах неопределенного фасона ритмично скрещивали кулаки над головой. Считая эстетику и атрибутику тоталитаризма (сами они избегают слов "нацизм" и "фашизм") неоцененной по своим художественным достоинствам, участники Laibach избрали ее как метод, добавив иронию, свойственную соц-арту. Своим художественным принципом Laibach объявил "восприятие окружающей среды как она есть". Тоталитаризм — такая же ее часть, как воздух и вода. Европейские религии плохи, поскольку структурировались и обросли деньгами, а фашиствующая молодежь, по мнению музыкантов, не найдет в их песнях агрессии, которая могла бы повести за собой неонацистов, поскольку это — всего лишь шутка, игра больших детей.
На сцену выходят безымянные люди, скрывающие свои имена и фамилии потому, что дух коллективизма считают своим главным достижением. Центральная персона одета наподобие палестинского лидера Ясира Арафата. Композиция абсолютно статична, на сцене темно. Движутся лишь военные прожекторы-искатели — профессионально и беспорядочно, создавая рябь, от которой быстро начинают болеть глаза. На заднике — черно-белая кино- и слайд-проекция, в которой узнавались отрывки из манифестов NSK, отрывки из клипов и некое подобие экспериментального кино. Музыкальная основа очень похожа на игру дискотечного ди-джея на техно-дэнс-вечеринке. Быстрый электронный ритм без низких частот, уловив который, девушки — типичные беспечные посетительницы элитных дансингов — начинают танцевать в зале. Мальчики по бокам отбивают военную дробь. Вокал — декламация в стилистике замедленного рэпа, но только злобная, рявкающая, монотонная. Альбом более музыкален: в "Final Countdown" использована убыстренная в полтора раза оригинальная звуковая дорожка, а в других вещах легко узнаются реминисценции Pink Floyd. Долгие аккорды, хор, ритм медленного движения и нарастание самолетного шума — качество повтора далеко от оригинала, но может привлечь внимание покупателей диска на Западе.
Концерт в ДК Горбунова показал, что в Москве по меньшей мере рано представлять фашизм как эстетику прошлого, подлежащую цитированию: наша публика не успела по ней соскучиться, да и вряд ли это случится в ближайшее время. Не только панки, но и приличные с виду студенты в партере вытягивали руки в нацистском "хайль".
Идеологический лозунг, как и творческий принцип Laibach, — тотальная унификация. Мир един (мир не единый будет уничтожен), люди, которые в коммунистической идеологии объединены потому, что равны, здесь едины потому, что одинаковы. А все наши песни, которые мы любили — такая же часть окружающего мира, не более того. Спетое таким образом, все это не имеет смысла, поэтому все равно, что петь. Модель мира в исполнении Laibach — мясорубка, заглатывающая все, что попадется, и выдающая единую непривлекательную массу. Главный хит — "Life Is Life". Жизнь есть жизнь, и другой нет, а значит, надо мириться с этой.
Тоталитаризм — это в том числе убеждение, навязанное множеством повторений. Даже ценящим эстетику постмодернизма зрителям начинает казаться, что шутка, повторяемая множество раз, становится глупостью — если не перестает быть шуткой.
ОЛЬГА Ъ-САГАРЕВА