Судьба Заверюхи: "Симплиций играл на волынке пузатой, покуда его не схватили солдаты"
Пренебрегая призывом премьер-министра Черномырдина "не делать из Заверюхи козла отпущения", к числу ругателей аграрного вице-премьера присоединились первый вице-премьер Сосковец и военный министр Грачев. Выбор Александра Заверюхи в качестве козла отпущения объясняется как субъективными (завидным аппетитом агрария), так и объективными обстоятельствами — позиции аграрного лобби далеко не так сильны, как может показаться.
Покуда аграриев ругал бывший министр финансов Борис Федоров и его приверженцы, ругань можно было объяснить монетаристскими предрассудками ругателей. Однако на этой неделе к нападкам на Заверюху подключились Олег Сосковец и Павел Грачев — министры, имеющие по части монетаризма твердое алиби. Начал Сосковец, заявивший, что высказывания некоторых членов правительства по части причитающихся им кредитов неосновательны и не соответствуют политике кабинета. Адресат угадывался вполне, хотя, конечно, критика была достаточно мягкой и сила ее заключалась разве в том, что Сосковец вышел с ней первым — и по времени, и по сану (как первый вице-премьер).
Спустя два дня проблемы главного агрария усугубились — на него напал главный солдат России в лице генерала Грачева. Генерал с присущей солдатам прямотой указал, что Заверюха требует себе немеренные триллионы, тогда как он, Грачев, не в состоянии даже добиться погашения всего лишь двухтриллионной задолженности государства перед солдатами. По мнению генерала, Заверюха "тянет одеяло на себя, тогда как надо делиться со всеми". И очень существенной деталью генеральской диатрибы можно считать саркастическое замечание: "Я-то, конечно, стою в правительстве куда ниже Заверюхи". Учитывая вес, приобретенный генералами после событий 4 октября, и нынешнюю российскую моду на игру мускулами, генеральский сарказм звучит прямым намеком на то, что ни Заверюхе, ни премьеру, ни самому президенту отнюдь не следует доводить солдата до желания привести свой не очень важный формальный статус в соответствие с несколько более важным фактическим значением.
Ipso facto драка в правительстве национального согласия уже началась, и к тому же публичная. Удивительного тут мало. Если, как доведено сегодня до общего сведения, монетаристские, шокотерапевтические etc. опыты оказались полной химерой, в частности по причине отсутствия структур гражданского общества, готовых эти опыты воспринять и поддержать, то по той же вышеописанной причине искомое "национальное согласие" является еще большей химерой. Собственно говоря, устойчивость реформенного механизма "шаг вперед — два шага назад — шаг вперед etc." объясняется тем, что в основе его действия лежит еще более фундаментальный механизм "священный союз — священная война — священный союз etc.". Священный союз действует в период некоторого пережатия денежного крана — тут аграрии и промышленники, генералы и пенсионеры, гангстеры и филантропы и т. д. действуют совершенно заедино, домогаясь открытия крана. Как только кран открывается (и даже чуть ранее), священный союз сменяется священной войной — все помянутые (и непомянутые) социальные группы вступают в свалку у кормушки. После более или менее длительного периода свалки кран удается снова перекрыть, и, объединившись под крышей Священного (вар.: Гражданского) союза, заклятые враги опять обращаются в заклятых друзей. На нынешней фазе цикла "идет война народная, священная война", и нет ничего удивительного в том, что в ходе военных действий простодушного Симплиция-Заверюху схватили солдаты.
В принципе, конечно, они могли бы схватить и какого-нибудь другого вице-премьера (хоть того же Сосковца), однако вся целокупность факторов делала именно Заверюху обреченным агнцем. Заверюха вылез со своими запросами первым — а "быстрая вошка первой под гребешок попадает". Сыграла роль и эскалация запросов — испрашиваемые суммы росли в геометрической прогрессии, вынудив и Грачева (которому срезали финансирование с 8 до 5% бюджета), и Сосковца прямо указать: нам-де тоже деньги нужны, но мы-то не наглеем, как некоторые. Возглас "А морда не треснет?" является как бы нормальной общечеловеческой реакцией на происходящее.
Но даже если отринуть психологию (допустим, Заверюха был бы кроток и умерен в своих пожеланиях), все равно позиция аграрного лобби объективно слабее, чем промышленного, ибо Заверюха лишен двух находящихся в распоряжении того же Сосковца эффектных аргументов — аргумента надежды и аргумента катастрофы.
Идеологи "селективной поддержки" и "точек роста" могут — лукаво или искренне, основательно или безосновательно — заявлять, что некоторая отрасль или некоторый завод может при надлежащей заботе выйти в мировые лидеры по производству ширлей-мырлей восьмого поколения, овладеть мировыми рынками etc. Иначе говоря, промышленные лоббисты обещают, что в случае удовлетворения их требований произойдет изменение ситуации — причем в приятную сторону. Аграрное лобби никаких чудес не обещает, а требует солидные суммы на воспроизводство нынешнего положения дел — "страна должна кормить свое крестьянство". В ситуации, когда N триллионов испрашивается исключительно на то, чтобы получатель дожил до момента испрашивания очередных N триллионов — и ни для чего другого, у раздатчика триллионов начинает появляться сильный соблазн послать просителя к черту и тем самым навсегда прекратить утомительный цикл — тем более что вокруг наперебой прозябают дивные "точки роста".
Когда так плохи дела с аргументом надежды, делу мог бы помочь аргумент катастрофы — не дадите денег, будет социальный взрыв, голод и пр. Проблема, однако, в том, что и этот аргумент куда лучше работает у промышленников и сырьевиков. Что делать с нерентабельными сырьевыми районами (Воркута) или закрытыми городами (Североморск, Челябинск-60 и т. д.), по большому счету не знает никто, перспектива получить компактно сосредоточенные многотысячные массы здоровых и голодных мужчин пугает любое правительство — и под такую перспективу деньги выбивать куда легче, чем под крики аграриев об упадке производства. Говоря цинически, на картошке и подсобном хозяйстве колхозники в любом случае проживут, а воркутинские шахтеры — нет. Аргумент же голода плохо сочетается с призывом оградить отрасль от иностранной конкуренции: если размышлять в рамках борьбы с Царем Голодом, то, очевидно, нужно искать место, где можно купить еды подешевле, но агропром этим местом никак не является.
Собственно говоря, еще акад. Петраков в период своей борьбы за программу "500 дней" (1990 год) отмечал, что аграрии явно преувеличивают свои возможности взять правительство за глотку, и в этом смысле их шантаж сильно отдает блефом. С тех пор возможностей для шантажа никак не добавилось, и нынешний скандал только сделал блеф явным. Однако теперь, когда Заверюха оказался в гандикапе, остается ждать драки между сырьевым и промышленным лобби — а там и ставки выше, и аргументы посерьезнее. Так что во взаимоотношениях заклятых друзей самое интересное впереди.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ