Вчера в Государственном Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина прошла пресс-конференция, посвященная намеченной на 1995-96 годы выставке "Берлин--Москва"/"Москва--Берлин". Этим мероприятием ее устроители, помимо знакомства прессы с идеей будущей грандиозной экспозиции, преследовали конкретную цель: напомнить о давно обещанном и столько лет готовившемся выставочном проекте и, возможно, получить для его окончательной реализации новые финансовые ресурсы.
Нынешний проект исторически связан с выставкой 1981 года "Москва--Париж" в ГМИИ им. Пушкина. Грандиозная экспозиция, совпавшая с кульминацией всеобщего интереса к русскому авангарду, стала подлинной сенсацией. Российское искусство 1900--1930-х годов тогда впервые предстало во всей полноте и было введено в контекст искусства европейского. Мало кто помнит сейчас, что это эпохальное мероприятие, идея которого принадлежала Понтюсу Хюльтену, тогдашнему директору Музея современного искусства Центра Помпиду, вначале задумывалось как выставка "Париж--Берлин--Москва" (так в 1976 году звучало ее название). Однако идея подобного тройственного союза, казавшаяся французским исследователям вполне логичной и естественной, не имела ни малейшего шанса быть реализованной в конце 70-х или начале 80-х годов. Ни существовавшая в виде двух немецких государств Германия, ни СССР не были готовы к совместному, пусть даже ограниченному чисто художественными рамками, показу. Первая мировая война была отчасти забыта — но не Вторая. К тому же сам предмет художественного исследования, Берлин, был разделен бетонной стеной.
Однако пресловутая стена пала, превратившись при этом в художественный объект, а идея выставки "Берлин--Москва" сделалась как нельзя более актуальной для вновь обретенного берлинского и германского единства. Слегка устаревшую за два десятилетия концепцию подкорректировали. Столь естественный для "Москвы--Парижа" пафос первооткрывательства сменился академическим знанием, а следовательно, и более строгим отбором экспонатов. Хронологические рамки будущей экспозиции расширились: 1900-1950-е годы.
Стержнем предыдущей выставки был революционный 1917 год. Композицию нынешней определит 1922 год, когда Советская Россия и Германия возобновили дипломатические отношения и в берлинской галерее Ван Димена прошла "Первая всероссийская художественная выставка русского искусства". "Москва--Берлин" по возможности реконструирует знаменитую берлинскую выставку, явившуюся событием исключительной важности. Вокруг этой выставки, на которой демонстрировалось свыше тысячи произведений, а также вокруг темы "Русский Берлин" и будет разворачиваться главный сюжет.
В "Русском Берлине" начала 1920-х годов, существовавшем внутри Берлина немецкого, устраивались концерты русской музыки, шли спектакли русских авторов в исполнении русских актеров, выходили переведенные на немецкий язык книги современных русских поэтов и писателей. В Берлине развернулась деятельность московских издательств. Здесь печаталась газета сменовеховцев "Накануне", московским корреспондентом которой был Михаил Булгаков, "Дни" Керенского и кадетский "Руль", выходили литературно-художественные и даже библиофильские журналы. Лазарь Лисицкий и Илья Эренбург издавали международный журнал современного искусства "Вещь". Берлинский "Дом искусств" объединял живших в городе Алексея Толстого и Андрея Белого, Леонида Пастернака и Ивана Пуни. В Берлине можно было встретить Максима Горького, Владислава Ходасевича, Марину Цветаеву, возвратившихся позднее в Москву Виктора Шкловского и Бориса Пастернака. Здесь начинал Владимир Набоков. В Берлине выступал Владимир Маяковский, гастролировали МХТ Константина Станиславского и Камерный театр Александра Таирова.
И наоборот. На "Первой всеобщей выставке немецкого искусства" 1924 года в Москве выставлялись Отто Дикс и Эмиль Нольде, Георг Гросс и Пауль Клее. Московские театры ставили пьесы немецких драматургов-экспрессионистов, Музей нового западного искусства покупал работы пролетарских берлинских художников, а немецкие архитекторы участвовали в конкурсе на проект Дворца Советов.
Дальнейшие политические события оборвали культурный диалог. Противостояние двух тоталитарных режимов символизировали на Парижской выставке 1937 года павильон Шпеера, увенчанный фашистским орлом, и павильон Иофана, увенчанный "Рабочим и колхозницей". Эпоха 1930-х тоже будет отражена на выставке: Военный музей в Вашингтоне покажет образцы искусства национал-социализма. Вывезенные из побежденной Германии, они никогда еще не демонстрировались публике.
О полноте и объективности выставки судить рано, но то, что она станет событием, — несомненно. Амбициозный замысел устроить комплексную выставку, которая охватит изобразительное искусство, архитектуру, дизайн, фотографию, театр, кино, а также литературу и музыку, — грандиозен и впечатляет числом экспонатов (около 3 тысяч). Это дает устроителям возможность осмыслить характерное для искусства XX века взаимопроникновение жанров и отразить многообразие связей Москвы и Берлина в нашем столетии.
Для немецкой стороны выставка "Берлин--Москва" выходит за рамки культурного события европейского масштаба. Спустя полвека она вновь утверждает за Берлином почти утраченное звание одной из столиц мировой культуры. Для российской же стороны это благоприятная возможность утвердить свое место в истории культуры Западной Европы, напомнив еще раз о роли русского авангарда в создании нового языка искусства ХХ века. В этом смысле значение выставки далеко выходит за рамки академического проекта. Отчасти в этом причина того, что идея экспозиции не умерла, хотя сроки реализации явно превысили все мыслимые пределы даже для ретроспектив такого размаха и значения.
НАТАЛЬЯ Ъ-СЕМЕНОВА