Указ Бориса Ельцина "О деятельности иностранных банков и совместных банков с участием средств нерезидентов на территории РФ" (см. Ъ #46, стр. 5), появление которого было продиктовано, судя по комментариям некоторых его сторонников, соображениями "здорового протекционизма", не остался без внимания международных финансовых и экономических кругов. К негативной реакции на запретительные санкции указа ряда западных коммерческих банков, в том числе и входящих в Лондонский клуб кредиторов России, присоединилась Комиссия ЕС. На прошлой неделе заместитель председателя КЕС сэр Леон Бриттен направил письмо вице-премьеру Александру Шохину, который возглавляет делегацию России на переговорах с ЕС. В письме выражена озабоченность в связи с тем, что положения указа противоречат мандату ЕС, предоставленному КЕС на переговоры с Россией. Недоумение западноевропейских партнеров России вполне объяснимо: мандат ЕС был положен в основу переговоров Бориса Ельцина и главы КЕС Жака Делора, состоявшихся в Москве 11 ноября, а указ президента, сводящий на нет их договоренности, увидел свет менее чем через неделю.
Представители "Выбора России" в правительстве однозначно поддержали указ, Виктор Геращенко же высказался однозначно против (см. Ъ #46, стр. 4-6), чем спровоцировал заявление, подписанное от имени Ассоциации российских комбанков и Московского банковского союза г-ми Егоровым и Виноградовым. Вместе с тем группа влиятельных банкиров своим ответным заявлением поддержала позицию председателя ЦБР, ссылаясь, в частности, на недопустимость срыва достигнутых с ЕС договоренностей.
Как был достигнут компромисс, и что поставлено на карту
Для того, чтобы в ноябре на первом российско-европейском саммите Борис Ельцин и Жак Делор смогли констатировать, что практически все препятствия на пути заключения соглашения о партнерстве преодолены, потребовалось полтора года многотрудных переговоров. Договоренности, достигнутые в результате серии взаимных уступок и компромиссов, юридически закрепляли торгово-экономическое равенство в двусторонних отношениях: ЕС признал Россию "страной с переходной экономикой" (до этого она числилась в "странах с госэкономикой"). Европа пошла и на другие принципиальные компромиссы. Это касалось, в частности, условий применения защитных мер и режима наибольшего благоприятствования в торговле, приостановки действия количественных ограничений, свободы транзита товаров. Удалось согласовать и вопрос об антидемпинговых процедурах (КЕС осуществляет их в отношении 15 наименований российского экспорта). По достигнутой договоренности, антидемпинговым санкциям должны предшествовать консультации, которые позволят снять спорные вопросы уже на начальной стадии конфликта. Кроме того, ЕС обязался учитывать конкурентные преимущества России, вытекающие из наличия сырьевой базы, оптимальных объемов отдельных производств.
Определенных подвижек удалось добиться и на рынке космических услуг. Теперь европейские партнеры согласны устранить все барьеры на пути к свободному и конкурентному ценообразованию: принята идея так называемой "эволюционной оговорки". В соответствии с ней, до истечения срока Соглашения о партнерстве необходимо достигнуть согласия сторон по всем конкретным вопросам в этой области. По данным Александра Шохина, в случае снятия ограничений со стороны Запада Россия может претендовать на 20-25% космического рынка. В целом же при реализации программ по развитию нетрадиционного экспорта к середине 90-х годов рост экспортных поступлений может вырасти на $5-6 млрд. Согласованы и положения о либерализации торговли углем и сталью, условия взаимной торговли в случае расширения ЕС за счет третьих стран. Скоординированы также позиции по трансграничной торговле услугами. Стороны договорились о предоставлении режима наибольшего благоприятствования дочерним компаниям на стадии учреждения и национального режима — на стадии их деятельности с учетом изъятий из национального режима.
Эти, как и ряд других предварительных договоренностей, по существу означавших прорыв России на западноевропейские рынки товаров и услуг, обусловливались со стороны ЕС, в частности, предоставлением европейским банкам, работающим на территории России, режима наибольшего благоприятствования. Учитывая необходимость защиты российских банков в открытой конкуренции с западными, Москва согласилась удовлетворить это предложение лишь при условии применения к иностранным банкам российского национального законодательства с целым рядом изъятий. По этому вопросу Александр Шохин специально консультировался с российскими банкирами. И об итогах этих консультаций 27 октября был извещен зампредседателя КЕС сэр Леон Бриттен.
Решение Москвы состояло в следующем. Банкам ЕС на стадии учреждения предоставлялся режим наибольшего благоприятствования, а в течение пяти лет после подписания Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС для этих банков сохранялись бы следующие изъятия из национального режима. Во-первых, ограничение числа филиалов, открываемых банками на территории РФ; во-вторых, ограничение минимального размера вкладов суммой, эквивалентной 100 тыс. ЭКЮ по каждому отдельному вкладу; в-третьих, запрет на операции по размещению активов, а также совершение посреднических (брокерских) операций с акциями АО и приватизационными чеками. Перечисленные изъятия не распространялись бы на совместные банки с долей участия российских пайщиков свыше 30%. В течение переходного периода Россия обязалась не изменять условий деятельности банков (открытых на дату подписания Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС) в сторону ухудшения (ограничения) режима операций.
Данные предложения России и были приняты КЕС. Именно в результате этого компромиссного решения Комиссия обратилась к Совету министров ЕС с просьбой предоставить новый мандат на завершение переговоров с Россией. И именно с учетом достигнутых договоренностей 8 ноября он был предоставлен. Положения этого мандата, в котором, естественно, были учтены и договоренности по банкам, были положены в основу переговоров на первом российско-европейском саммите в Москве 11 ноября, на котором стороны единодушно констатировали прорыв в двусторонних экономических отношениях. Было условлено, в частности, что 8-10 декабря Борис Ельцин посетит Брюссель и подпишет с Жаком Делором Политическую декларацию, в которой будет зафиксировано намерение сторон как можно скорее заключить соглашение о партнерстве. Тогда предполагалось, что его текст на английском языке может быть парафирован (после доводки проекта экспертами) уже в конце декабря, а к весне соглашение может быть подписано со всеми 12 странами ЕС в отдельности. Однако уже через шесть дней ситуация изменилась: вся схема компромисса была сломана одним росчерком президентского пера. В Европе и в России поползли слухи о том, что его рукой и на этот раз кто-то водил. Встает резонный вопрос: qui prodest?
Как компромисс был сведен на нет
Напомним, что подписанный президентом 17 ноября указ "О деятельности иностранных банков..." попросту запретил до 1 января 1996 года иностранным и совместным банкам (которые не начали этого делать до 15 ноября 1993 года) работать с российскими резидентами. Приступили же к этой деятельности до момента подписания указа лишь два банка с полным иностранным капиталом ("Лионский кредит", дочерний банк Credit Lyonnais, и совместный банк Dresdner Bank (ФРГ) и BNP (Франция)). Все остальные, намеревавшиеся приступить к работе на российском рынке, были "поражены в правах".
Реакция на указ в российских финансовых и политических кругах последовала незамедлительно. Однако она создавала впечатление, что многие из тех, кто по определению должен разрабатывать документы такого рода, не только не имел к нему отношения, но даже не был информирован о его подготовке.
По крайней мере глава Центробанка Виктор Геращенко и отвечающий за внешнеэкономические связи вице-премьер Александр Шохин, открестившись от участия в разработке указа, по сути поставили под сомнение его правомерность. Виктор Геращенко объяснил появление указа тем, что "в ходе предвыборной кампании некоторые коммерческие банки, опасающиеся конкуренции и желающие развиваться как монополисты, оказали определенное давление на аппарат президента". Замминистра финансов Александр Починок, в свою очередь, дал понять, что Минфин вовсе не против присутствия инобанков в России. Однако его шеф Борис Федоров (на встрече в редакции Ъ, см. Ъ #47, стр. 4-5) был более откровенен, отозвавшись об указе крайне благосклонно. При этом он не преминул заметить, что "о чем договорился Шохин с ЕС, в правительстве никто не знает". И дал понять, что достигнутый компромисс с КЕС, по его мнению, ничего не значит.
Открытым остался опять-таки резонный вопрос: почему решение о банках, которое вообще-то должно было бы принять (или хотя бы разработать и обсудить) правительство, было оформлено в виде президентского указа?
Что дальше?
Если с внутриполитической точки зрения указ в который раз продемонстрировал непредсказуемость действий президентской команды, часто предпочитающей автономные от правительства акции, то во внешнеэкономической сфере он поставил под угрозу проведение очередного саммита между президентом России и лидерами Европейского Союза (а он уже запланирован на 9 декабря), о чем сторонники указа предпочитали скромно умалчивать.
Столь неожиданное изменение правил игры может иметь для Москвы далеко идущие негативные последствия: проходивший на прошлой неделе очередной, восьмой по счету раунд переговоров с ЕС уже наглядно это продемонстрировал. Теперь российская делегация на переговорах с ЕС вынуждена "перестраиваться на марше" в поисках нового компромисса. По мнению Шохина, не остается ничего другого, как объединить две трудносовместимые позиции. То есть: до вступления в силу соглашения с ЕС могут действовать офшорные условия президентского указа, а после его заключения — те изъятия, о которых уже была достигнута говоренность с КЕС.
Однако нельзя исключить возможности того, что, глядя на непредсказуемые маневры Москвы, в ЕС могут склониться к ужесточению переговорных позиций Союза в целом. Симптомы уже есть: на последнем раунде переговоров в Москве не удалось согласовать позиции сторон по экспорту в ЕС российского обогащенного урана, пока не видно перспектив и с решением "алюминиевой проблемы". Теперь, очевидно, ЕС будет с удвоенной энергией наставать и на том, чтобы особо оговорить в соглашении возможность приостановки его действия в случае нарушения его существенных элементов. Возможно, снова будет реанимировано и уже снятое по предложению России положение о нарушении принципов рыночной экономики. Эта оговорка могла, по мнению Шохина, использоваться странами ЕС в любых условиях ухудшения экономической конъюнктуры. Пока не готово ЕС и принять предложение России о доступе к кредитам Европейского инвестиционного банка. Присутствует в проекте соглашения и положение, увязывающее экономическое партнерство с "соблюдением прав человека" в России.
По-видимому, не заставит себя ждать и реакция Лондонского клуба на переговорах о реструктуризации внешнего долга России. Ведь члены клуба — это именно те банки, которые пали жертвой президентской акции. Россия, как известно, не приняла предложения клуба об отказе от суверенного иммунитета по гарантиям долгов. Но никаких компромиссных предложений в Лондонском клубе, похоже, выдвигать сейчас не спешат.
В случае, если банковский конфликт не будет погашен в ближайшее время, вряд ли стоит ожидать и бурного притока инвестиций в российскую экономику, ибо инвестировать-то как раз и предполагалось через инобанки. Во всяком случае один из крупнейших кредиторов и инвесторов России Deutsche Bank уже открыто об этом заявил.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА