В феврале 1992 года Россия устами министра обороны Павла Грачева четко обозначила свои интересы в Грузии: потеря стратегических объектов в Батуми и Гудауте означает утрату Россией Черного моря. Тогда кое-кто в Тбилиси проигнорировал эту откровенность. О чем, наверное, сильно пожалели уже через полгода — Грузия потеряла не только второй по значению город — Сухуми, но и оказалась без армии и с разрушенной экономикой. За год, прошедший со дня падения Сухуми, позиции конфликтующих сторон практически не изменились. Но роль России в конфликте претерпела значительные изменения. Сегодня Кавказ — это уже не только зона российского миротворчества, но и зона особых интересов России.
Ранним утром 28 сентября 1993 года с аэродрома Бабушера под Сухуми взлетел самолет. На его борту с последней партией раненых в Тбилиси летел Эдуард Шеварднадзе. Он лично руководил обороной города и остался бы в нем до конца. Но его возвращения потребовал парламент, связавший его жизнь с грузинской государственностью. Шеварднадзе улетал из павшего города, отвергнув помощь, предложенную спецслужбами России. Так ровно год назад завершилась грузино-абхазская война. Хотя боевые действия с затухающей интенсивностью продолжались еще долго. Год назад роль России в этой войне была сведена к косвенной поддержке абхазов — не из-за особых симпатий. Просто грузин надо было "поставить на место" — объяснить, что ООН и США далеко, а Россия рядом. Донести эту информацию до Тбилиси на языке дипломатическом не удалось. Тогда миссию поручили абхазам, и они с ней справились: через четыре месяца после поражения Грузия не только подписала с Россией договор о дружбе и сотрудничестве, но и предоставила ей свою территорию для размещения трех военных баз. У дипломатов и военных появилось ощущение, что задача, стоявшая перед российскими МИД и МО, — не допустить "выпадения" Грузии из сферы влияния России — выполнена. Но это оказалось не совсем так.
Сегодня Грузия полностью зависит от России. Лишь денежные кредиты Тбилиси за первую половину 1994 года превысили 20 млрд руб. (За это же время Южная Осетия получила чуть более 2,5 млрд, Абхазия — около 2 млрд.) Но эти миллиарды для парализованной экономики Грузии и 200 тыс. беженцев из Абхазии — что мертвому припарки. Эти деньги должны удержать у власти Шеварднадзе. Но его политическое будущее полностью зависит сегодня от решения прежде всего проблемы беженцев. И тут Россия оказалась перед практически неразрешимой проблемой. С одной стороны, она взяла на себя обязательство содействовать скорейшему возвращению беженцев, а с другой — дипломатические усилия в этом направлении пока безрезультатны.
Изменение роли России в урегулировании конфликта стало заметно лишь сейчас. Российский МИД тихо отошел от абхазских дел, перепоручив их военным. Одновременно в корзину направлено уже согласованное распоряжение правительства России о выделении нового гуманитарного кредита Абхазии на 2,5 млрд руб. От Минобороны под ним стояла, кстати, подпись замминистра Георгия Кондратьева, действия которого в районе конфликта 14 сентября предельно накалили обстановку. 26 сентября Павел Грачев отдал приказ командующему миротворческими силами России в зоне конфликта Василию Якушеву не начинать инспекцию Кодорского ущелья до тех пор, пока абхазская сторона не начнет процесс возвращения беженцев. Этот приказ вполне может означать нарушение соглашения о прекращении огня, подписанного при посредничестве ООН и России Грузией и Абхазией 14 мая 1993 года. Документ гласит, что вывод грузинских формирований из Кодорского ущелья должен произойти до начала возвращения беженцев. В Кодорах сегодня по-прежнему находится крупное вооруженное формирование сванов. Они вооружены стрелковым оружием. Вывести их некуда по той причине, что они "провинились" перед Тбилиси — сваны грабили отступавшие из Абхазии грузинские войска. Этого им не забыли.
Давление, которое испытывает сегодня Абхазия, позволяет говорить, что нейтральные позиции России в конфликте все более уступают место прогрузинским настроениям. Причина изменения не в том, что Грузия якобы увязала вопрос о российских базах на своей территории со своей территориальной целостностью. Дело в том, что кресло под Шеварднадзе в последнее время сильно закачалось. По ряду причин — от нерешенности проблемы беженцев до финансовых махинаций в его ближайшем окружении. В то же время он нужен Москве — хотя бы потому, что он единственный грузинский лидер, объективно оценивающий перспективы отношений с Россией. Переход власти к Китовани или Сигуа чреват не только возобновлением войны с Абхазией, что может дестабилизировать обстановку на всем Северном Кавказе, но и изменением внешнеполитической ориентации Грузии в сторону Запада. А именно этого Москва с трудом избежала год назад. Если же Шеварднадзе сменит кто-либо из его нынешних сторонников (хотя бы Джаба Иоселиани), то может значительно обостриться внутриполитическая борьба в самой Грузии. Кстати, как считают эксперты, это произойдет в любом случае, если нынешний глава государства покинет свой пост — только его личный авторитет удерживает сегодня оппозицию от перехода к активным действиям. Таким образом, Москва сегодня в очень сложном положении. Шеварднадзе связывает продолжение своего правления с решением абхазской проблемы. Россия готова помочь, но не желает прямо вмешиваться в военный конфликт. Колебания же в выборе дальнейших средств могут стоить очень дорого.
АЛЕКСАНДР Ъ-КОРЕЦКИЙ