Лидер Midnight Juggernauts ВИНСЕНТ ВЕНДЕТТА рассказал БОРИСУ Ъ-БАРАБАНОВУ о том, что общего у Австралии с Сибирью и как группа с края света может стать популярной в остальном мире.
— Как команде из далекой Австралии удалось так резко сделаться популярной?
— Не так уж и резко, имя Midnight Juggernauts появилось четыре года назад. Судя по всему, большую роль сыграли интернет и просто народная молва. Наша музыка распространялась как вирус. Мы ничего особенного не предпринимали, за нами не стояло больших бюджетов. Выпустили несколько виниловых синглов, их стали крутить в клубах довольно известные диджеи, сначала в Австралии, потом в Европе. Мы сами затеяли свой первый мировой тур, в котором, собственно, и находимся.
— В какой момент вы поняли, что из локальных героев превращаетесь в мировых звезд?
— Не было какого-то одного решающего звонка, который изменил нашу жизнь, никакого такого знака не было. Все происходит органично. Мы наблюдали за тем, как растет наша фан-база, мы ездили на гастроли все чаще и чаще и вдруг оказались вот в этой ситуации непрестанного концертирования уже на протяжении семи месяцев. Вдруг обнаружилось, что в Европе какая бы площадка у нас ни была, все наизусть поют наши песни. До конца мы еще, кажется, не осознали, как это все произошло.
— Если ваша музыка, как вы говорите, интернет-вирус, зачем вам тогда рекорд-лейбл, да еще мейджор — EMI?
— В Австралии мы все сделали сами. У нас есть собственный лейбл — Syberia. "Сибирь" для австралийца — это то же, что для остального мира Австралия, то есть далекая, изолированная ото всех земля. У нас сибирский тигр даже стал частью логотипа. Когда мы открыли этот сайт, мы выдумали какой-то несуществующий адрес в России. И вы знаете, с нами связались несколько российских музыкантов, которые хотят издаваться на нашем лейбле. Что касается мейджоров — мы не продавалась никому с потрохами на всю оставшуюся жизнь. Мы сами принимаем все решения, просто нашей маленькой компании было бы сложно вести дела за пределами Австралии.
— Ваши соотечественники Кайли Миноуг и Ник Кейв в конце концов осели в Англии. А у вас какие планы?
— Со всеми этими гастролями мы уже сейчас не можем сказать точно, где наше ПМЖ. Но в конце этого тура мы собираемся засесть за альбом, и скорее всего, это произойдет в Лондоне. И вести дела на международном рынке, конечно, удобнее, находясь там. Так что этот шаг, скорее всего, неизбежен.
— Говоря о вашей музыке, неизбежно приходишь к мысли о том, что все популярные современные вещи сделаны на основе прошлого. Вы вот используете в качестве источников вдохновения Дэвида Боуи и краут-рок 70-х.
— Почему же? Нас вдохновляют и 80-е, и 90-е, и саундтреки к фильмам. Так всегда было в истории музыки, The Beatles возникли тоже не на пустом месте. Другое дело, что мы все же не занимаемся холодным конструированием, и это не чистый постмодернизм. Для нас на первом месте всегда мелодия, а не саунд, не аранжировка. У нас очень консервативный подход к песне, для нас важен припев, важен мелодический крючок, а не сэмплированный бит или общий грув, как это часто случается сейчас в современной музыке. Мы в первую очередь авторы, а уже потом продюсеры.