В России, да и в большинстве стран СНГ, говоря о таком прекрасном времени года, как осень, часто и обоснованно добавляют эпитеты "жаркая" и "мускулистая". События прошедшей недели стали лишним доказательством правомерности таких определений: власти Крыма продолжали выяснять отношения, Россия едва не начала войну на Кавказе, таджикский клубок запутался так, что и концы его, кажется, затерялись в припамирских долинах.
Не умеешь мириться — научим, не хочешь — заставим
"Я не могу пока назвать точную дату, но это будет очень интересное заседание". Произнося 12 сентября эту фразу, Эдуард Шеварднадзе вряд ли предполагал, что буквально через два дня она наполнится совершенно новым смыслом. Он вел речь о своем предстоящем в конце месяца выступлении на заседании Генассамблеи ООН с докладом о проблемах грузино-абхазского урегулирования. Этого события, по словам Шеварднадзе, ждет все мировое сообщество, стремящееся получить объективный и глубокий анализ проблемы и оценку роли России в ее решении. Вряд ли события 14-15 сентября в Абхазии сильно повлияют на то, что собрался рассказать ООН Шеварднадзе, но заседание обещает быть действительно интересным. Впервые Россия без обиняков попыталась решить межнациональный конфликт вне своих границ силовым способом. И не где-нибудь, а на Кавказе, от решения проблем которого Запад настойчиво и успешно отгораживается — регион столь специфичен, что необдуманное вмешательство чревато последствиями, несопоставимыми даже с конфликтом в бывшей Югославии.
Москва же, судя по всему, готова показать миру, как надо действовать в подобных ситуациях. Сценарий столь прост и гениален, что экспертам ООН впору записываться на спецкурс по урегулированию конфликтов, читать который будут специалисты из Минобороны и МИД России. В их изложении он будет явно полнее, но в общих чертах план таков. Чтобы помирить враждующих или (а также) вернуть на места постоянного проживания беженцев, посредник должен иметь поблизости от района конфликта мощную военную группировку — хотя бы одну армию. Лучше группу армий, имеющих опыт ведения боевых действий в заданном районе. И совсем хорошо, если часть этих войск уже находится в эпицентре событий. Далее все просто. Посредник-миротворец определяет сторону, в пользу которой он будет действовать. Предпочтение отдается той, которая не ставит никаких условий и согласна буквально на все. Если к тому же с ней предусмотрительно подписан договор о дружбе и сотрудничестве (пусть пока и не ратифицированный — это дело времени), то проблема выбора отпадает сама собой. Остается лишь согласовать детали предстоящей миротворческий акции. Делать это лучше всего с министром обороны избранной стороны, с которым и достигается сепаратное соглашение. В час "Х" (в 10.00 утра 14 сентября, например) до сведения заведомо проигравших доводится, что армия посредника начинает миротворческую операцию — хотя бы по возвращению беженцев. С использованием бронетехники, спецназа и боевой авиации. Удачной находкой следует считать выбор для руководства акцией генерала, известного в регионе своей...решительностью. Дальнейший сценарий, по словам министра обороны России Павла Грачева, предусматривает взятие под контроль всех населенных пунктов, в которые будут возвращаться беженцы — "чтобы предотвратить негативное развитие событий". Чем дольше продлится этот контроль, тем лучше — ведь "за короткое время дружбу не восстановишь". То есть не умеешь дружить — научим, не хочешь — заставим. А для пущей наглядности серьезности намерений у каждого палисадника поставить по танку. Ну, а ведомству внешнеполитическому рекомендуется делать вид, что оно ничего не знало. Возможные протесты по поводу установки "мостов дружбы" игнорировать. Да, еще одно важное условие: неплохо, чтобы парламент страны-посредника был в это время на каникулах. Ну, а конечный успех операции зависит, естественно, от адекватных действий выбранного союзника.
Москве с союзником не повезло — Грузия в самый последний момент все же усомнилась в успехе "кондратьевского прорыва" и не подготовила своих беженцев для переправки в Гальский район Абхазии. И заслуга в том, что Россия пока не вступила в войну со всем Северным Кавказом (а в войне с Грузией на стороне Абхазии принимали участие представители 27 национальностей только этого региона), принадлежит все же Эдуарду Шеварднадзе. Без его ведома грузинская сторона вряд ли бы сорвала акцию в Абхазии. При этом он рискует многим — в парламенте Грузии все чаще звучат требования его отставки и передачи власти правительству. А в довершение — в республике началась либерализация цен: стоимость хлеба увеличится на этой неделе с 700 купонов до 200 тыс. а минимальная зарплата в сентябре составит 2,5 млн купонов, что соответствует приблизительно $0,6.
Дальнейшее развитие событий вокруг Абхазии не поддается прогнозу. Не ясно, сколь реальны угрозы российских военных осуществить-таки через несколько дней сорвавшуюся акцию по силовому решению проблемы беженцев. И о чем говорили по телефону вечером в четверг Ельцин и Шеварднадзе? В одном лишь можно быть уверенным: любое развитие событий будет санкционировано высшим руководством России. А оно, как известно, славится своей непредсказуемостью.
Уравнение с несколькими неизвестными: подсказки не будет
Если в Абхазии Россия пока не прошла точку возврата, то в Таджикистане, как показывают события минувшей недели, она, кажется, давно пройдена. Двухлетняя поддержка одной из сторон конфликта — партноменклатурного ядра из Куляба во главе с Эмомали Рахмоновым — оказалась пустыми хлопотами. И дело не в том, что борьба с таджикской оппозицией напоминает битву с фантомом. Хуже всего то, что в событиях в Таджикистане все большую роль начинает играть узбекский фактор, появления которого Москва явно не ожидала. Узбеки фактически организовали свою автономию на юге бывшей Курган-Тюбинской области и на западе Гиссарской долины Таджикистана. При этом они получают поддержку, в том числе и оружием, от Ташкента (сведения об этом якобы есть у Душанбе). Узбекистан умело использует межтаджикские распри, активно продолжавшиеся на минувшей неделе, в своих интересах. Которые предельно просты: если сосед ослаблен и занят проблемой физического выживания, то может ему станет даже легче, если взять у него немножко территории? На рынках в Турсун-Заде у приезжающих из Душанбе уже привычно спрашивают: "Как у вас дела в Таджикистане"? И если Москва в ближайшее время не проявит в этом регионе решительности, столь неудачно продемонстрированной в Абхазии, то очень скоро в таджикском уравнении будет уже не одно или два, а очень много неизвестных.
АЛЕКСАНДР Ъ-КОРЕЦКИЙ, ТИМУР Ъ-ВАРКИ