Правительство России полностью поддержало инициативу предприятий базовых отраслей экономики о совместных действиях по стабилизации цен и сокращению взаимных неплатежей. Вчера вышло специальное постановление правительства по этому поводу. Энтузиазм властей легко объясним: соглашение энергетиков, транспортников и металлургов рассматривается в Белом доме как совершенно новое слово в национальной экономической политике.
Одобренное вчера правительством Генеральное соглашение о совместных действиях по стабилизации цен и сокращению взаимных неплатежей было подписано в середине августа Министерством путей сообщения, Минтопэнерго, Роскомметаллургии, РАО "ЕЭС России" и компанией "Росуголь". Суть этого документа достаточно точно отражена в названии: подписавшие соглашение ведомства и компании обязались этой зимой проводить согласованную ценовую и тарифную политику и способствовать проведению межотраслевого взаимозачета долгов.
По замыслу авторов идеи, выполнение договоренностей позволит обеспечить бесперебойную работу базовых отраслей экономики и снизить уровень взаимных неплатежей. Кроме того, определенная ставка делается на то, что стабилизация работы этих отраслей (и их финансового состояния) будет иметь и макроэкономический эффект, который выразится в относительном — но не абсолютном — снижении цен для "сторонних" потребителей. Сколь значителен будет этот эффект, с уверенностью можно будет сказать только весной следующего года, когда формально закончится действие соглашения.
Строго говоря, соглашения, подобные заключенному российскими сырьевиками, для мировой практики не являются новостью. Несомненно, что авторы соглашения использовали опыт послевоенной Западной Германии, где такие соглашения заключались в рамках идеи "концерторной" (корпоративной) экономики. Определенные аналогии можно найти и в шведском опыте, где с тридцатых годов XX века заключаются соглашения между правительством, предпринимателями и профсоюзами. Частные случай таких соглашений — ценовые договоренности.
Совершенно очевидно, что подобные соглашения могут быть выполнены только при условии строго контроля центра. В этом смысле Виктору Черномырдину гораздо легче, чем, например, творцу германского экономического чуда Людвигу Эрхарду: деятельность всех "подписантов" так или иначе контролируется властями. Кроме того, немаловажен и неэкономический аспект соглашения — его участники настаивали на непременном одобрении документа правительством и добились этого. В случае же неудачи правительство вправе обвинить в этом только участников соглашения: ведь помимо формального одобрения оно предоставило предприятиям-участникам по сути режим наибольшего благоприятствования.
Однако, как ни парадоксально это звучит, соглашение может иметь и отрицательный эффект. Добровольно ограничивая свою прибыль, базовые отрасли экономики дают остальным секторам (в особенности обрабатывающей промышленности) финансовую фору для повышения эффективности своей работы. Естественно, что трех отведенных месяцев на это явно недостаточно, но нет оснований говорить о том, что за краткосрочным соглашением не последует более длительное. В этом случае еще более значимой становится проблема выбора правительством приоритетов промышленного развития страны, которым и оно со своей стороны будет оказывать поддержку. Однако если этого в очередной раз не произойдет, единственным и отрицательным эффектом этих соглашений станет консервация теперешней ситуации: базовые отрасли (прежде всего ТЭК) фактически дотируют обрабатывающую промышленность, паразитирующую на относительно дешевом по мировым стандартам сырье.
ВЛАДИСЛАВ Ъ-БОРОДУЛИН