Фестиваль балет
На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко балет Deutsche Oper am Rein из Дюссельдорфа показал свою вторую программу, из которой ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА узнала об опасностях экстремального секса.
"Весна священная" и "Эрда" завершили фестиваль современной немецкой хореографии, проведенный в Москве Немецким культурным центром имени Гете и Музыкальным театром Станиславского и Немировича-Данченко. Если бы балет Дюссельдорфа ограничил свое участие в фесте спектаклем "Ромео и Джульетта" (см. "Ъ" от 21 апреля), Юрий Вамос, худрук труппы и автор всех представленных балетов, остался бы в нашей памяти даровитым и актуальным хореографом. Полноценная же ретроспектива выявила прискорбную особенность: выяснилось, что раньше господин Вамос сочинял лучше. Со времен постановки шекспировского балета не изменился ни круг проблем, волнующих автора, ни его хореографический язык. Только выражаться им он стал несколько топорнее.
В балете "Эрда" на музыку Петериса Васкса господин Вамос использует темы германской мифологии, чтобы высказаться о современности. Главная героиня — мифическая Норна, "передаточный механизм судьбы", которая правит жизнью и смертью человека. Правда, художник Майкл Скотт обрядил всех участников спектакля в одинаковые бронзовые купальники, поэтому не всегда ясно, настоящие ли женщины оседлывают мужчин или все-таки "передаточные механизмы".
Этот немецкий идеологизированный балет парадоксальным образом напоминает советский. У нас в 1970-1980 годы точно так же иллюстрировали танцем действие, фиксируя позы в моментах кульминаций, отчего хореография превращалась в калейдоскоп плакатных кадров. И тоже было принято танцевать лицом в публику, поясняя этим лицом все, что чувствует персонаж. Норна (Анн-Катрин Адам) работает мускулами лица не меньше, чем мышцами тела: преимущественно она изображает злорадство, ярость и похоть, что довольно странно для представительницы бесстрастного провидения, но вполне логично для хореографа, который насилие над личностью обрисовывает слишком буквально. К финалу человечество вымирает, в живых остается лишь герой, которому удается удушить неуемную Норну. Та, впрочем, еще очнется, чтобы насладится грудой распростертых тел. И только этот пессимистический финал отличает современный балет Юрия Вамоса от несовременного советского.
"Весну священную" Игоря Стравинского Юрий Вамос посвятил проблеме молодежной сексуальности, в частности, драматическому моменту утраты невинности. Понятно, что беспокоила хореавтора не языческая Русь и ее варварские обряды, которые воскрешал в своей музыке композитор. Место доисторического молодняка заняла молодежь, так сказать, вневременная, что доказывают нейтральные желтые трусы юношей и шнурованные бюстье девушек. Функции старейшин племени приняли на себя искушенные в половых отношениях мужчины и женщины в трусах и бюстье алого цвета. Действие развивается на фоне горы с дырой кратера на вершине (художник Майкл Скотт) — фрейдистского символа вагины.
Без сюжета автор обойтись не может, поэтому поверх музыки Стравинского придумывает собственную историю.
Вначале молодежь, пластикой и повадками похожая на обезьянок, резвится врозь: на музыку потише — девочки, на музыку погромче — мальчики. "Очеловечивание" молодняка связано с сексуальным созреванием: разнополые особи, случайно дотронувшись друг до друга, сперва замирают в трепете, а затем обретают язык персонажей "Ромео и Джульетты". Представлены все хореографические откровения шекспировского балета: напряженные руки "ромбиком", руки, будто рубящие котлетный фарш, руки, режущие как ножом. Скачки с выгнутой спиной, растяжки по полу, в моменты душевного взлета академические па-де-ша. Есть и новинка — осторожное просовывание вытянутой ноги партнера между раздвинутых ног партнерши.
Молодая пара солистов (Каори Морито и Алексей Афанасьев) в любовных играх заходит дальше кордебалета, однако естественное течение событий прерывается солистом в красных плавках (Филипп Веверка), явившимся из дыры вулкана. Его диковатые тяжелые прыжки так возбуждают юношу, что он, тоже попрыгав — только в романтическом ключе, взлетает на гору и сгорает в красном кратере.
Оставленную им партнершу подвергает грубой инициации мужлан в красном: вонзив девушке голову между ног, он еще и поворачивает жертву туда-сюда, словно поджаривая на вертеле. После такого стресса сидение героини на руке насильника, согнутой в характерном жесте со сжатым кулаком, кажется мягким порно. Впрочем, девица тоже не промах: забравшись на вагинальный вулкан, она доводит до исступления все взрослое население сцены, ранее предававшееся сексу без всякого вдохновения, причем в чрезвычайно неудобных позах.
И тут, по замыслу автора, следует катарсис: познавшую все эротические тайны девушку посещает видение ее первого партнера, с которым дальше трения ножек дело не продвинулось. Открытие, что это и была настоящая любовь, поражает героиню настолько, что она опрометью бросается в кратер. Грубый же мужчина по ходу действия становился все романтичнее, в частности, хотел, чтобы после акробатических подвигов девушка гладила его по головке. Значит, тоже прозрел и полюбил, во всяком случае, сильно мучил одинокими прыжками свое уставшее тело на финальную музыку "Пляски избранницы", не смог нырнуть в кратер и растерянно замер у подножия горы. Похоже, автор покарал насильника импотенцией, возможно, духовной.