Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока
Политика на то и политика, что большая ее часть проходит в непубличной сфере. При этом многое из происходящего за кулисами важнее того, что находится на поверхности, и может дать пищу для рассуждений. Катарского саммита по вопросам демократии, развития и свободной торговли это тоже касается.
Особенностью саммита был состав участников. В частности, там отсутствовали представители России. Было ли это следствием организационной неразберихи, вопрос особый. Скажем лишь, что, хотя Россия и приучила мир с советских времен к своему присутствию на любых форумах, касающихся Ближнего Востока, она не обязана делать это непременным условием своей политики. Не обязана она и выступать гарантом успеха всех обреченных на провал инициатив, тем более в ситуациях, когда инициативы эти не являются ее собственными.
Присутствие в Дохе главы МИД Израиля Ципи Ливни, одного из наиболее вероятных кандидатов на пост премьера, если у власти останется правительственная коалиция во главе с партией "Кадима", означает: что бы ни говорилось в арабском мире об Израиле, де-факто он стал неотъемлемой частью региона. Его противостояние с Ираном, Сирией, движениями "Хезболла" и "Хамас", летальное состояние ближневосточного "мирного процесса" — скорее плюс, чем минус в глазах арабских монархий и автократических республик. Они опасаются сколачиваемого Ираном в арабском мире блока шиитов и части суннитских радикалов не меньше, чем непредсказуемых, хорошо вооруженных и традиционно нелояльных любым местным властям палестинцев, и гораздо больше, чем Израиля.
В конечном счете основные надежды в будущем столкновении с гегемонистскими устремлениями Ирана и палестинским радикализмом арабский истеблишмент возлагает на Израиль и не делает из этого тайны. Израильтян по-прежнему не любят, не упуская случая уколоть при первой возможности, как это не раз проявилось на саммите в Дохе, но с ними считаются и готовы говорить открыто, а не только "случайно встречаться в коридорах". При этом арабский мир сохраняет лицо: выдвинутая им инициатива, которая была мечтой израильского истеблишмента в 1967, 1973 или 1982 году, сегодня позволяет начать диалог, не рискуя тем, что руководство Израиля с ней согласится. Столкновение же еврейского государства с исламским Ираном и союзной ему Сирией позволяет обеспечить удар по опасному соседу и "пятой колонне в арабском мире" чужими руками.
"Сухой остаток" текущей ситуации: на миротворческую конференцию в американский Аннаполис приехали все, включая сирийцев, но там не было представителей Ирана. На саммите ЛАГ в сирийском Дамаске были иранцы, но он был проигнорирован большей частью арабских лидеров, включая ливанских. В катарской Дохе не было иранцев, но были израильтяне. И это вполне определяет состав возможных альянсов и параметры завтрашних войн, которые лягут в основу будущего Ближнего Востока. Будущего, определяемого уровнем силового противостояния, а не мирными конференциями, какие бы иллюзии ни питали политики и дипломаты стран-"миротворцев".