Это необычное издание — плод многолетних трудов германского профессора Кагана — не могло бы состояться без помощи многочисленных друзей и поклонников поэта Яна Сатуновского, одной из самых легендарных фигур московского поэтического андерграунда. Выглядит оно ровно так, как некогда многие книжки "тамиздата", провозившиеся на советскую территорию под полой.
Ян Сатуновский родился в 1913 году. Закончил Днепропетровский университет, по специальности химик. Воевал комзвода. После ранения был направлен в армейскую газету. После войны обосновался в подмосковном Электросталь и вплоть до пенсии работал инженером в НИИ.
Сатуновский начал писать в конце 20-х. Впервые его стихи были опубликованы в парижском альманахе "Апполон-77". При жизни был еще ряд публикаций в эмигрантской печати. В российской печати его имя появилось через пять лет после смерти поэта — в 1987 году. Первая книга вышла в Москве в 92-м под названием "Хочу ли я посмертной славы". Настоящее издание, подготовленное славистом Вольфгангом Каганом, наиболее полно представляет творчество Сатуновского.
Банальное сетование, но не удержаться: подобных фигур в нашей культуре больше нет. Это естественно — нет больше культурного подполья. Геннадий Айги — лауреат многочисленных премий, Всеволод Некрасов — признанный мэтр авангарда, Дмитрий Пригов — почти поп-звезда, Лев Рубинштейн обвешивает своими текстами стены музея изобразительных искусств имени Пушкина, Генрих Сапгир ездит в Париж, как домой, а в Литературном музее проводятся Холинские Чтения. И даже Лимонов, когда-то в юности вместе с Сатуновским, Сапгиром и Холиным входивший в андерграудную поэтическую группу "Конкрет", едва не стал депутатом Государственной Думы.
Между тем, "подполье" — это не только жизнь в рабинских бараках, неустроенный быт, унизительное безденежье, прятанье рукописей и вечный страх обыска, но и особое состояние высокого напряжения духа и вседневного жертвенного служения собственному дару, зачастую награждающее творца чувством "последней свободы". Именно этим чувством переполнены стихи Яна Сатуновского, собранные в книге "Рубленая проза", издании, подготовленном со всей академической тщательностью.
Сатуновский начинал вместе с конструктивистами. По мнению Геннадия Айги позже ему удалось синтезировать достижения конструктивистов с идеями футуристов. Во всяком случае, когда Сатуновский в 60-е позвонил Крученыху и, вместо того чтобы представиться, стал читать свои стихи, последний мэтр футуризма, до жестокости взыскательный к поэтам, потребовал немедленно приехать. Впрочем, поздний Сатуновский настолько своеобразен, что какие-либо догадки о его предшественниках представляют сугубо специальный интерес. Но не только филолог, но и внимательный читатель с легкостью вычислит его многочисленных последователей: и "барачная" школа, и нынешние концептуалисты попросту не состоялись бы без его влияния и примера.
Сатуновский всю жизнь писал только краткие поэтические миниатюры, для которых не придумано строго жанрового определения. При этом он был невероятно богат новаторскими поэтическими идеями, и его книга — россыпь походя оброненных открытий, каждое из которых потом разрабатывалось целыми бригадами литературных старателей. Такая щедрость свойственна лишь первостатейным талантам, а свой талант Сатуновский нес как легитимно полученную корону — в поэзии он совершенно естественно чувствовал себя помазанником Божьим. Отсюда великолепный тон его полемики: "эпигончики, гладенькие бибигончики", писал он о поэтах, сегодня прочно держащих укрепления второго эшелона в нашей литературной иерархии, а тогда подававших налево и направо блестящие надежды. Провидец, пророк, мудрец, анахорет, аскет — все верно по отношению к Сатуновскому. Долгие годы подполья имя его было известно лишь самому узкому кругу. И сегодня, когда его подборки мелькнули во многих изданиях — от "Московского комсомольца" до "Нового мира", — Сатуновский остался эзотериком и по-прежнему принадлежит лишь потомкам.
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ
Ян Сатуновский. "Рубленая проза". Отто Зангер, Мюнхен и Время и Место, Москва. 1994