Премьера театр
На сцене Центра имени Мейерхольда показали балет-фантазию на тему фильма Федерико Феллини. Автор либретто, хореограф и режиссер Александр Мацко утверждает, что хотел ставить "Дорогу" с артистами театра, так как сюжет требует большой драматической отдачи. Однако АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА считает, что "Дорога" стала для артистов поводом прилюдно поразмять мышцы.
К хореографии, равно как и к фильму Феллини, этот спектакль имеет такое же отношение, как, скажем, утренняя зарядка к сюжету "Анны Карениной". Зарядку можно делать под музыку, строить при этом трагические гримасы, а потом утверждать, что это была не просто "березка" или мостик, а пластический этюд "Анна Каренина бросается под поезд". Примерно так поступает Александр Мацко — выпускник Романа Виктюка по классу музыкального театра, считающий танцы своим хобби.
Под потолком ЦИМа, как под куполом цирка-шапито, художник Андрей Климов натянул цветные полотнища, поставил на игровой площадке, с трех сторон от которой сидят зрители, пару тележек, изображающих шарабаны циркачей. На одной написано "Матто", на другой "Дзампано" — имена противоборствующих героев. Режиссер запустил громкую фонограмму музыки Нино Роты и попросил киноактрису Оксану Коростышевскую, играющую юродивую циркачку Джельсомину, строить как можно более милые рожицы. Впрочем, вероятно, что ни о чем таком он и не просил, а госпожа Коростышевская так старательно хлопочет лицом, округляя и без того большие глаза по собственному желанию, всем своим видом показывая, насколько она лучше Джульетты Мазины. Действительно, лучше: высокого роста, с длинными тонкими ногами, на которых очень стильно смотрятся гетры. Беда в том, что Мазину, равно как и фильмы Феллини, мы любим за другое. Но этого другого в спектакле "Дорога" как раз и нет.
С помощью нехитрой пантомимы четверо актеров повторяют сюжет "Дороги", но так небрежно, как пересказывали бы его в трехстрочной аннотации. Пару испуганных взглядов и легких пробежек Оксаны Коростышевской и грозных взмахов кулаком приземистого Александра Кольцова-Дзампано — и вот уже готово изображение тяжелой доли юной Джельсомины. Пару ее милых кокетливых движений, пулеметная стрельба глазами и ответная улыбка худощавого канатоходца Матто (никакой ходьбы по канату, да и вообще никаких трюков Валерий Гвимрадзе, разумеется, не исполняет) — и вот вам сцена лирического объяснения. Чтобы оттенить стройность Джельсомины, другой персонаж — балерина, выступающая с Матто,— выведена гротескной толстухой (под трико актрисы Оксаны Гуляевой подложен слой поролона).
В этой атмосфере пластической небрежности самой запоминающейся сценой оказывается драматический пролог, довольно точно копирующий атмосферу фильмов неореализма. В полутьме у старого шарабана появляется неряшливая, растрепанная мать (все та же Оксана Гуляева), скребущая кастрюлю и сиплым басом благодарящая Дзампано за то, что купил у нее Джельсомину — и денег подкинул, и от лишнего рта избавил. Однако на этом неореализм заканчивается: видимо, создатели спектакля сочли, что для утонченного облика госпожи Коростышевской такая эстетика слишком груба.
Впрочем, во всем этом есть своя польза и для актеров, и для зрителей. Те, кто еще не знаком с сюжетом "Дороги", посмотрев спектакль, вряд ли поймут, о чем повествовал великий Феллини, зато, может быть, решатся приобрести диск с фильмом. Самим же актерам спектакль позволит подольше сохранить спортивную форму. Ну, в самом деле, полтора часа заниматься шейпингом, да еще и под музыку Нино Роты,— что может быть полезнее?!