Человек-футбол

Умер выдающийся бомбардир, тренер и организатор отечественного футбола Никита Симонян

В возрасте 99 лет скончался Никита Симонян. В 1950-е он был феноменальным бомбардиром «Спартака» и одной из ключевых фигур сборной СССР, заставлявшей дрожать мировую элиту, в 1960-е — спартаковским тренером, добывшим со ставшей родной командой несколько призов, в 1970-е — автором взлета ереванского «Арарата», а затем надолго превратился в незаменимого для всего отечественного футбола наставника, который и в преклонном возрасте оставался эталоном надежности и преданности главной для человечества игре.

Этот невысокий, около 170 см, мужчина был фигурой настолько особенной и настолько большой, что адекватные сравнения и аналогии можно подобрать, разве что решительно раздвинув рамки поиска и вспомнив, например, как на протяжении нескольких десятилетий, связывая эпохи, актуальным в другом творческом жанре удавалось оставаться Фрэнку Синатре.

Никита Симонян в детстве, кстати, увлекался музыкой и, если бы не охватившая в 1930-е годы сухумские дворы, в которых он очутился, переехав в четыре года с семьей в Абхазию из Армавира, страсть к футболу, мог бы превратиться в неплохого трубача. Но превратился он в футбольного форварда. В сухумском «Динамо» юный Симонян надолго не задержался. Московские «Крылья Советов» не могли не обратить внимание на парня из скромненькой команды, которого защита команды высшего дивизиона, игравшей на черноморском побережье во время Великой Отечественной войны товарищеские матчи, никак не может удержать: забивает и забивает.

В столицу Никита Симонян попал в 1946 году, а в 1948-м, после того как «Крылья Советов» расформировали, попал в «Спартак», выигравший отчаянную и жесткую борьбу у конкурентов — московского «Торпедо» и тбилисского «Динамо».

Динамовцы — это ни для кого не было секретом — дошли то того, что, давя на сына, организовали арест отца нападающего и обыск в его доме. Симонян и «Спартак» устояли, чтобы, как выяснилось, создать альянс исключительной прочности и продуктивности, замешанный на качествах новичка — игровых и человеческих.

Игровые заключались в нечастом тогда универсализме, полезности на любом участке обновившегося спартаковского нападения — хоть в центре, хоть на фланге — и почти магической способности возникать будто из ниоткуда, из воздуха, незаметно для обороняющихся на том участке, где созревает гол: только что никого не было, и вдруг вот он, этот резкий и пружинистый, и ему хватает мгновения, чтобы сориентироваться, как тут лучше поступить — сразу пробить или прежде убрать финтом защитника. Человеческие — в стальном стержне, который моментально разглядели в Симоняне тренеры, партнеры и футбольные обозреватели, поражавшиеся его уверенности, хладнокровию и преданности целям.

Симонян Никита Павлович

Звание лучшего бомбардира чемпионата СССР Никита Симонян получил уже в дебютном спартаковском сезоне, забив 26 голов. В следующем первенстве забил 34 гола. Это была космическая цифра по любым меркам. До Симоняна столько не забивал никто. А установленную им планку удалось превзойти лишь в 1985 году Олегу Протасову из «Днепра». Хотя среди видевших результативные удары Протасова в концовке сезона мало кто сомневался, что обскакать рекордсмена ему «помогали». Но клубный рекорд Симоняна — 160 голов в матчах за «Спартак» — видимо, обречен на вечное существование. За без малого три четверти века его так никто и не побил, а нынче он и для сильнейших снайперов клуба где-то за горизонтом.

Прибавлявший на глазах «Спартак» дважды подряд, в 1952 и 1953 годах, выиграл золото чемпионата, а половину его основы включили в сборную страны. Она восстанавливалась после недавней трагедии. На первой для СССР Олимпиаде, которая состоялась в 1952 году в Хельсинки, на футбол делалась серьезная ставка. Но в 1/8 финала советская команда срезалась на югославах, слишком принципиальных из-за политики противниках, а клуб ЦДСА, базовый для нее, расформировали. Теперь она, влив порцию свежей крови из стремительно окрепших талантов, готовилась к реваншу на второй Олимпиаде — 1956 года в Мельбурне — и добилась успеха.

Никита Симонян провел на ней всего один матч, зато это был матч финальный. Позже все дискуссии по поводу его роли в той первой для отечественного футбола значимой победе свелись, конечно, в основном к спорам по поводу того, почему тренер Гавриил Качалин внезапно предпочел ветерана гению-вундеркинду Эдуарду Стрельцову, который был так хорош в предыдущих матчах и который, не сыграв в решающей встрече, в соответствии с суровым регламентом лишился права на медаль.

Правда ли, что действительно почувствовал, что в очередном противостоянии с югославами спаянность спартаковских связок будет дороже, чем дар измочаленного предыдущими битвами Стрельцова, или все-таки у кадрового решения была какая-то не имевшая отношения к тактике подоплека?

Но факт, что в финале, в котором сборная СССР взяла верх — 1:0, спартаковские связки работали. И факт, что Симонян после него предлагал оставшемуся в запасе нападающему свою золотую награду, понимая, как тот переживает.

Считается, что Стрельцов отказался, будучи убежден, что награды у него, только начинающего карьеру, еще будут, и не зная, что перед первым для советской команды чемпионатом мира, который в 1958 году принимала Швеция, угодит в тюрьму.

На этот чемпионат Никита Симонян приехал в отражавшем уровень его авторитета ранге капитана сборной. И в стартовом для нее матче — с англичанами — продемонстрировал свое умение материализовываться из пустоты в чужой штрафной, успев раньше всех к отскоку и открыв счет. Сборная СССР разошлась с фаворитом, представлявшим придумавшую футбол страну, миром — 2:2, а спустя несколько дней, в переигровке за второе место в группе, выкинула его из турнира, не справившись после этого со шведами, но все равно заслужив звание открытия важнейшего среди футбольных состязаний.

Спустя два года она еще сильнее потрясет мировую элиту, взяв в Париже золото первенства европейского, но — уже без Никиты Симоняна, который завершил карьеру незадолго до него, в 33 года, не захотев дожидаться, когда в нем вместо лидера будут видеть игрока, выходящего на поле за прежние заслуги, и удивившись, когда ему, только что слушавшему указания наставников, создатель «Спартака» Николай Старостин предложил самому перепрофилироваться в наставника. И плевать на то, что нет никакого опыта: тонны футбольного интеллекта, сочетание твердости и деликатности все компенсируют.

Старостин не ошибся. В тренерском амплуа Симонян был драгоценной для «Спартака» находкой.

В 1960-е, работая с ним и постепенно перестраивая находившуюся в кризисе команду, он поставил ей классный — сбалансированный и тонкий — футбол. У болельщиков «Спартака», страдающих в последнее время из-за дефицита грандиозных свершений, принято с горечью перебирать в памяти его золотые периоды. Тот — с Симоняном, с двумя выигранными чемпионатами СССР и тремя Кубками страны (третий был в 1971 году) — точно входит в этот список.

А расставание Никиты Симоняна со спартаковцами вылилось во вспышку такой ослепительной яркости, каких отечественный футбол не знал. Его пригласил ереванский «Арарат» — уже кусачий, но, казалось, далеко не ровня грандам. С Симоняном этот клуб провел волшебный 1973 год. Выяснилось, что его футболистам — Аркадию Андреасяну, Эдуарду Маркарову, Левону Иштояну, Оганесу Заназаняну,— чтобы раскрыть до конца потенциал, не хватало как раз такого тренера, как Симонян, требовательного, но доверяющего подопечным, согласного терпеть импровизацию в исполнении технарей.

Кульминацией года был октябрь и две осенние ночи, которые Ереван, и не грезивший прежде о футбольных триумфах, обходился без сна, сойдя под гудки автомобильных клаксонов и стук бокалов с вином с ума от счастья. В первый раз это была ночь после победы «Арарата» в финале Кубка СССР над могучим киевским «Динамо», во второй — после финиша чемпионата. В нем киевляне тоже остались позади влюбившего в себя всех армянского клуба, от которого потом, в четвертьфинале Кубка европейских чемпионов, чудом унесла ноги великая «Бавария».

Тот взлет «Арарата», правда, словно исчерпал лимит выдающихся тренерских озарений, выделенный природой Никите Симоняну.

После него он возглавлял сборную СССР, одесский «Черноморец», возвращался в Ереван: получалось гораздо хуже. Но во второй половине 1980-х годов с ним произошла еще одна трансформация — из тренера в руководители. Никита Симонян начал с должности начальника сборной, той сборной Валерия Лобановского, что в 1988-м чуть не добралась до золота чемпионата Европы, а за ней последовал переход в футбольную федерацию на вице-президентский пост.

В Российском футбольном союзе с 1992 года, со дня его образования, он был первым вице-президентом. Не номинальным, не патриархом с представительскими функциями, а наделенным серьезными и реальными полномочиями человеком, который и в преклонном возрасте без колебаний использует их, если надо, допустим, преодолеть переходный период от досрочной отставки одного президента до выборов его преемника. Он не боялся высказывать мнение по самым болезненным вопросам, тренерским и управленческим, и не считал возможным прогуливать работу, даже приблизившись к столетнему юбилею и 30 октября, после смерти перешагнувшего столетний рубеж француза Шарля Коста, став старейшим среди живущих олимпийских чемпионов. А еще не подавал виду, что понимает: многие давно воспринимают его в первую очередь не как чиновника, а как прекрасный символ творящей невозможное, берущей неприступные барьеры беззаветной верности футболу. В этом смысле Никита Симонян был, разумеется, его настоящим королем.

Алексей Доспехов