Санкции не индульгенция
Почему европейские компании не могут бесконечно ссылаться на оговорки о запрете требований и освобождении от ответственности
Европейские компании все чаще используют санкционные оговорки как инструмент уклонения от обязательств, даже когда санкции объективно не мешают исполнению контрактов. Для российского бизнеса это означает срыв поставок и потерю авансов, но при грамотной правовой стратегии можно преодолеть эти барьеры и восстановить свои права. О том, как добиться реального исполнения обязательств со стороны европейских контрагентов, рассказывают партнеры практики трансграничных споров BGP Litigation Сергей Морозов и Максим Кузьмин.
Фото: BGP Litigation
Фото: BGP Litigation
В последние годы большинство международных споров с участием российских лиц касается оговорок о запрете требований (ст. 11 регламентов №269/2014 и №833/2014) и об освобождении от ответственности (ст. 10 регламентов №269/2014 и №833/2014). Формально оговорки должны служить непреодолимым механизмом предотвращения обхода санкций ЕС, но на практике они превратились в инструмент необоснованного уклонения от исполнения обязательств перед российскими контрагентами. Европейские компании ссылаются на оговорки, даже если санкции не препятствуют исполнению договоров. В результате — присвоение неотработанных авансов, срыв цепочек поставок и другие неприятные последствия.
Четкая фиксация противоречий в позиции ответчика, детальный анализ регламентов и последней практики толкования оговорок позволяют успешно восстанавливать нарушенные права. И на практике нами уже успешно опробован ряд приемов.
Среди них — ссылки на несоответствие критериям применения оговорок. Контрагенты часто ссылаются на оговорки, не проверяя, соблюдены ли все условия для их применения. В то же время несоблюдение хотя бы одного элемента из перечисленных — существование требования, связь требования с договором или сделкой, влияние санкций на исполнение сделки целиком или частично, предъявление требования подсанкционным лицом — лишает права ссылаться на них.
Особое внимание стоит уделить критерию толкования «влияния санкций», которое различается по юрисдикциям. К примеру, немецкий регулятор блокирует даже незатронутые санкциями сделки; под запрет попадают и требования, направленные на возврат сторон в первоначальное положение. В других юрисдикциях подход может быть менее строгим, поэтому выбор места разрешения спора здесь стратегическое решение, и важно демонстрировать суду либо арбитражному трибуналу, что контрагент не доказал хотя бы один из критериев.
Помимо прочего, можно оспаривать сферу применения оговорок. Даже если формально все критерии соблюдены, оговорки не действуют безгранично, и на некоторые требования — например, о возврате неотработанного аванса,— они не должны распространяться. В деле Stankoimport v Reibel трибунал ad hoc в Стокгольме обязал бельгийскую компанию вернуть аванс российской стороне, указав, что ст. 11 Регламента №833/2014 не распространяется на такого рода требования — они восстанавливают преддоговорное состояние, а не понуждают к исполнению запрещенной сделки. Компания Reibel обжаловала решение в Апелляционный суд округа Свеа (Швеция), настаивая на широком толковании ст. 11. Суд направил запрос в Суд ЕС о преюдициальном толковании. Учитывая важность данного дела для российского бизнеса, Российская арбитражная ассоциация направила в Суд ЕС amicus curiae, обосновывающее необходимость ограничительного толкования ст. 11. Решение Суда ЕС, каким бы оно ни было, создаст прецедент, но уже сейчас очевидно, что узкое толкование ст. 11 работает, и его необходимо отстаивать в каждом споре.
Оговорки также могут применяться лишь к части договора. Контрагенты пытаются парализовать весь договор, даже если санкции затрагивают лишь его незначительную часть; в большинстве случаев такие доводы можно успешно опровергнуть.
Если под санкции подпадает малая доля товара по договору поставки, можно доказать возможность исполнения договора в остальной части и использовать доктрину principal element rule, согласно которой ограничения на поставку товаров в составе других товаров применяются, только если санкционный товар является «основным элементом», способным к самостоятельному последующему использованию. В числе критериев — количество, качество, наличие ноу-хау и иные обстоятельства. Если санкционный компонент не является основным элементом — поставка законна и можно требовать ее исполнения. Также, если по договору лишь часть товаров подпадает под санкционные ограничения и возможна раздельная поставка товаров, исполнение от контрагента может быть потребовано в соответствующей части.
Для нейтрализации оговорок также возможно использовать применимое право, которое может нейтрализовать оговорки полностью или частично. Если договор регулируется правом государства, не являющегося членом ЕС, то санкции не будут применяться автоматически, но могут учитываться при определенных обстоятельствах. Например, если договор подчинен праву Англии и Уэльса, действует доктрина supervening illegality: договор лишается исковой защиты, если исполнение требует действий в стране, где они незаконны. Если договор исполняется в юрисдикции, где это законно, договор остается действительным. Даже при серьезном нарушении иностранного законодательства суд может счесть договор неисполнимым лишь по принципу международной вежливости, и только если нарушенные нормы отражают важные политические принципы, совпадающие с английскими. При этом английский суд по умолчанию не связан регламентами ЕС, если договор подчиняется английскому праву и не предполагает исполнения в пределах ЕС.
Российские суды отказываются признавать оговорки основанием для отказа в защите. В деле АО «Балтийский завод» против Wartsila Oyj Abp (№А56–82244/2022) финская компания отказалась от договора, сославшись на санкции ЕС, не вернула аванс и проигнорировала требования по независимым гарантиям. Суд постановил: даже при невозможности прямого исполнения из-за риска уголовной ответственности контрагента по праву ЕС пострадавшая сторона может восстановить свои права. Исполнить договор возможно через депозит нотариуса или обращение взыскания на имущество ответчика в России. Поэтому выбор применимого права и места разрешения спора должен осуществляться стратегически, а если договор уже заключен, необходимо учитывать особенности соответствующего применимого права.
Оговорка об освобождении от ответственности по ст. 10 Регламента №269 защищает только добросовестных контрагентов. Добросовестность означает действие «исходя из честных убеждений и намерения соблюдать Регламент без какого-либо стремления причинить вред или обмануть контрагента». И если контрагент, например, игнорировал предложения об альтернативных способах исполнения, отказывался от переговоров и заявлял о невозможности исполнения, его добросовестность можно поставить под сомнение.
Оговорки не прекращают обязательство — они лишь приостанавливают его до отмены санкций. Это означает, что право на получение встречного исполнения обязательств сохраняется. И в некоторых юрисдикциях суды допускают возможность исполнения решения о взыскании денежных средств через перечисление средств на специальный счет, где они будут заблокированы до момента снятия санкций — банковский счет или депозитный счет суда или нотариуса.
Возможны и иные способы разрешения спора: если контрагент заинтересован в сохранении деловой репутации или продолжении сотрудничества, переговоры могут привести к мирному урегулированию, ведь нередко медиация — действенный способ найти компромисс. Если же санкции нарушают права бизнеса, защищенные международными соглашениями, можно обратиться к нормам международного инвестиционного права и требовать компенсации непосредственно от государства, принявшего санкции, в рамках инвестиционного арбитража.