Фестиваль современный танец
В Москве вчера завершился второй фестиваль современного искусства "Территория". Под занавес его театральной программы на сцене "Театриума на Серпуховке" показали спектакль "Vsprs" бельгийской компании Les Ballets C. de la B. Стоячую овацию в зале продолжила на страницах Ъ МАРИЯ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВА.
К восторженному приему воспитанникам бельгийского режиссера и хореографа Алана Плателя не привыкать: его последний спектакль "Vsprs" стал хитом международных фестивалей. Но даже в Европе (а спектакль побывал в Амстердаме, Авиньоне, Куопио, Торуни, Берлине и Париже) вольности Плателя порой сопровождались негодующим "буу-у", поэтому реакция московской публики стала приятной неожиданностью.
Врач-дефектолог по профессии, Алан Платель до сих пор продолжает свою врачебную практику — лечит современное общество. На этот раз диагноз — религиозная истерия. За музыкальную основу была взята оратория 1610 года "Vespro della Beata Vergine" ("Вечерня Пресвятой Деве") Клаудио Монтеверди. Однако в современной редакции Фабрицио Кассоля из религиозной "Вечерни" музыкальные фрагменты выпали так же легко, как все гласные из итальянского "Vespro". В итоге религиозный аскетизм сменился на цыганскую удаль, а в названии оказался непроизносимый набор согласных. Господин Платель не стал прятать оркестр в яму, а посадил десять музыкантов прямо на сцене, у подножия белых гор, похожих то ли на ледники, то ли на огромные крылья. Здесь же находится и главный голос спектакля — Кристина Заваллони, и под ее душераздирающее сопрано царящее на сцене безумие превращается в страшную человеческую агонию.
При подготовке спектакля, тщательно изучив пластику психически больных, Алан Платель пришел к выводу, что истерия и религиозный экстаз немногим отличаются друг от друга. Немногим, надо сказать, отличаются и его десять танцоров от душевнобольных. После молчаливого неподвижного парня-рубахи, жадно вгрызающегося в буханку хлеба, на сцене появляется не то мистер Бин, не то Джеймс Бонд. Воображая себя одновременно и тем и другим, он, буквально сбивая себя с ног резкими движениями непослушного корпуса, забавляет зрителей похлеще чудака Бина. Следующим аттракционом становится выступление агрессивной "бизнес-вумен". Сопровождая свое появление истерическими вскриками, она попеременно взывает к дяде Степе, Деве Марии, Робину Гуду и даже к Алле Пугачевой. Как и ее коллега, пытается исполнить некий танец, но ноги выдают немыслимую чечетку, а руки тем временем уже берут форс на пируэт. Не отчаиваясь наловчиться в танце, она продолжает нести какую-то несуразицу. Постепенно вся сцена заполняется обезумевшими людьми, каждый из которых мнит себя солистом и безуспешно старается усмирить бьющееся в припадках тело.
Сложнее всего обуздать руки-ноги оказалось двум акробатам — они скручивались в узел, складывались в мостик, выполняли сложнейшие стойки на руках, сразу за которыми следовали идеальные фляки (прыжок назад через спину, который обычно делается с места). За трюкачей порой становилось страшно, казалось, что после спектакля их спинам не поможет даже опытный доктор Платель.
Бунтари, неспособные справиться самостоятельно со своими комплексами и фобиями, забыв про отчаянные попытки покорить неприступную гору и добиться слаженного танца, в финале тщетно пытаются найти успокоение в коллективном сеансе мастурбации. Вне зависимости от того, призван ли этот финал вызвать в зрителях сострадание или зависть, хореограф всяко приводит свой мучительный балет к счастливому концу.