Цена не оправдывает средства
Что сдерживает российскую геологоразведку золота при рекордных котировках
Российские золотодобывающие компании не спешат пользоваться рекордными ценами на мировом рынке для расширения инвестиций в новые проекты и геологоразведку. Основными сдерживающими факторами являются длительные сроки окупаемости, усиление фискального давления, геополитическая изоляция и подорожание оборудования и работ. Чтобы избежать рисков, свободные средства предприятия направляют на оптимизацию, дивиденды и сокращение долговой нагрузки.
Фото: Александр Манзюк, Коммерсантъ
Фото: Александр Манзюк, Коммерсантъ
Нечего разведывать
Мировые цены на золото бьют исторические рекорды. К концу первой недели октября они превысили $4 тыс. за тройскую унцию. Несмотря на это, затраты компаний на геологоразведку продолжают снижаться. На горизонте 2030 года такое сокращение инвестиций может привести к падению мировой добыче золота на 17% по сравнению с 2024-м, сообщалось на симпозиуме горнодобывающей промышленности NorthernMining. Крупнейшие месторождения мира, которые сосредоточены в Австралии, США, России, Узбекистане, Индонезии и некоторых странах Африки, были открыты во второй половине XX века и эксплуатируются до сих пор, новых крупных открытий сейчас нет.
Основной причиной снижения вложений в поиски и разработку новых участков эксперты называют длительные сроки окупаемости. Как поясняет ведущий аналитик Freedom Finance Global Наталья Мильчакова, от получения лицензии до начала добычи золота в промышленных масштабах может пройти 5–15 лет. «При этом цены на золото могут демонстрировать высокую волатильность и упасть в самый неподходящий момент — как раз тогда, когда новые месторождения будут требовать больших инвестиций»,— отмечает она.
Вторым фактором эксперт называет экологические риски. По ее словам, добыча руды может разрушить уникальные экосистемы, и это значит, что золотодобытчикам придется вкладывать большие средства не только в разведку и производства, но и в минимизацию ущерба для природы. Есть и дополнительные аспекты — «гонка зарплат», дефицит квалифицированных кадров, высокие процентные ставки, которые съедают рентабельность. На российских золотодобытчиков также влияет проблема сбыта из-за санкций. Поэтому вполне логично, что крупным компаниям проще осуществлять портфельные инвестиции, то есть совершать сделки с готовыми активами конкурентов, а не инвестировать в разведку с не всегда определенным результатом, отмечает госпожа Мильчакова. Долгосрочная рентабельность проектов может расти, если цены на золото в $3–4 тыс. за тройскую унцию будут сохраняться в течение нескольких лет. Но для этого должен оставаться слабым курс доллара, а спрос мировых центральных банков на драгметаллы — высоким. Если эти факторы сохранятся как минимум до 2030 года, значит, хотя бы отчасти негативные тенденции сокращения инвестиций в геологоразведку преодолеть удастся, считает Наталья Мильчакова.
Такого же мнения придерживается главный аналитик центра инвестиционной аналитики СК «Росгосстрах Жизнь» Михаил Шульгин. Если предположить, что цена в $4 тыс. за тройскую унцию установилась на десятилетия,— тогда другое дело. В этом случае, говорит он, даже с учетом существующих политических рисков и постоянно ужесточающихся экологических требований к разработке месторождений экономика действительно появляется. «Однако кто в отрасли верит в столь высокую ценовую конъюнктуру на горизонте 10–15 лет? Таковых найти будет трудно»,— рассуждает эксперт. Поэтому издержки новых месторождений, которые если и могут быть сейчас открыты, то в труднодоступных регионах, где отсутствует энергетическая и логистическая инфраструктура (и ее надо закладывать в инвестпрограмму), с учетом существующих экологических норм, требований к рекультивации весьма высоки.
«Стоит отметить, что абсолютно новое месторождение — это обычно большой объем вскрышных работ. «Толстая вскрышка», помимо очевидных затрат, требует более высококвалифицированного персонала, который осуществляет такие работы. А такой персонал сейчас в дефиците. Поэтому если ставить на одну чашу весов геологоразведку нового месторождения с последующей разработкой, а на другую — поглощение конкурента и отработку фланговых запасов разработанного месторождения, то с учетом ценовой конъюнктуры побеждает по экономике второй вариант»,— признает Михаил Шульгин.
Как отмечает собеседник “Ъ” в крупной золотодобывающей компании, цена золота превысила $4 тыс. за унцию меньше месяца назад, а цикл геологоразведки от начала поисковых работ до открытия месторождения и утверждения запасов в среднем составляет три-пять лет. То есть, по его словам, эффект от новых инвестиций в геологоразведку будет виден в будущем. «Геологоразведка — это долгосрочные инвестиции. В ситуациях неопределенности многие инвесторы — в первую очередь несистемные — снижают объем таких инвестиций, на системных же может влиять ситуация удорожания кредитных ресурсов и процентных ставок»,— говорит он.
Ключевых причин низкой инвестиционной активности в сегменте золотодобычи три, заключает другой собеседник “Ъ” в золотодобывающей отрасли. Во-первых, затрудненный доступ к долгосрочному финансированию. Во-вторых, отсутствие пайплайна проектов ранней и средней стадии, то есть юниоров. В-третьих, очень неэффективная система госрегулирования, перечисляет он. «Особенно болезненные моменты здесь — платеж при открытии месторождения на поисковой лицензии и обязательное двойное технико-экономическое обоснование проекта. Таким образом, от подачи заявки на лицензию до готовности к проектированию проходит в лучшем случае пять лет, из которых два с половиной года — только на оформление документов»,— сетует собеседник «Ъ-Промышленности».
«Гринфилды сейчас мало кого интересуют»
Стоимость золота продолжает активно расти, при этом отраслевые компании не спешат вкладывать в новые проекты. О том, почему стоимость золота выше $4 тыс. за тройскую унцию не решает структурных проблем и задач российской золотодобычи, “Ъ” рассказал президент ПАО «Селигдар» Александр Хрущ.
— Почему высокая цена золота не стимулирует инвестиции в новую разведку?
— Развитие минерально-сырьевой базы — основа долгосрочного развития любой золотодобывающей компании. Если производитель не работает над пополнением собственных запасов и не финансирует это направление, у него нет будущего.
Но, оценивая уровень сиюминутных сверхприбылей золотодобытчиков, важно не забывать, что текущий курс рубля к доллару стал менее комфортен для представителей отрасли и фактически нивелирует рост стоимости металла. Если говорить конкретно о направлении геологоразведки и постановки новых запасов на баланс, надо понимать, что это не только долгий и дорогостоящий цикл работ, но и имеющий ряд рисков процесс. Начиная от неподтверждения ранее полученных данных, заканчивая сложностями в поиске оптимальной технологии извлечения металла, потому что производителям с каждым годом приходится работать все с более упорными и бедными рудами, которые требуют больших затрат, ресурсов и компетенций.
Например, попыток освоения крупнейшего месторождения Якутии Кючус, которым мы сейчас активно занимаемся, было очень много. Однако только специалистам «Селигдара» удалось найти экономически эффективную технологию в результате долгой и кропотливой работы, в которую были вовлечены не только российские, но и зарубежные научные организации.
Инвестиционный цикл отработки золоторудного месторождения в среднем составляет около десяти лет. За такой период может произойти цепочка событий, начиная от макроэкономических потрясений, нарушения логистических цепочек, роста ключевой ставки и заканчивая нововведениями в регуляторике. Все это создает существенные ограничения при инвестиционном планировании. В настоящее время высокие ставки, безусловно, негативно сказываются на реализации долгосрочных проектов с большими начальными затратами и длительным сроком возврата вложенного капитала.
— Насколько вы сами активно вкладываете в пополнение запасов?
— В «Селигдаре» ресурсная база по золоту за последние десять лет возросла на 175 т (160%) при среднегодовом темпе прироста на уровне 11%. При текущем уровне добычи наша обеспеченность действующих активов составляет от пяти до шести лет, а если учитывать готовящиеся к освоению месторождения, холдинг обеспечен работой на горизонте более 20 лет.
— Что является ключевым барьером для роста вложений в геологоразведку?
— Геологоразведка — это всегда задел на будущее, который предполагает расширение производства. Но когда доступность финансовых ресурсов на рынке заимствований ограничивается, они начинают направляться преимущественно на поддержание текущих операций, а не на дальнейшее развитие. Проекты на ранних стадиях и гринфилды сейчас мало кого интересуют и практически не финансируются, а сделок, требующих серьезных инвестиций на рынке,— единицы.
Вся золотодобывающая отрасль столкнулась с проблемой роста издержек. Игнорировать негативное влияние макроэкономических факторов невозможно. Именно поэтому мы активно работаем над поиском новых финансовых механизмов заимствований на рынке для дальнейшей реализации наших ключевых целей — проектов «Хвойное» и «Кючус», которые позволят существенно увеличить капитализацию компании.
— Компании сейчас выгоднее покупать готовые активы конкурентов, чем финансировать с нуля геологоразведку?
— Крупные игроки стремятся усилить свою позицию путем приобретения небольших компаний, расширяя добычу и увеличивая объемы запасов либо диверсифицируя направления бизнеса.
Если говорить о «Селигдаре», то наша деятельность сосредоточена исключительно на существующих активах. На сегодняшний момент «Селигдар» обеспечен 285 т запасов по золоту. Мы работаем с «Росгеологией» по юниорным проектам уже достаточно давно в нескольких регионах России. Они не являются для нас основными, но мы рассчитываем, что в будущем они смогут быть встроены в нашу действующую программу геологоразведки на работающих активах.
Помимо этого, в нашем портфеле также есть успешные примеры работы собственной геологоразведки. Например, в 2024 году в Алданском районе Якутии на правах первооткрывателя «Селигдар» поставил на баланс запасы месторождения Рябчик в объеме более 2,3 т золота.
— Свидетельствует ли сочетание высоких цен на золото, стагнации в разведке и растущей консолидации о фундаментальном сдвиге в отрасли, когда модель роста за счет открытия новых месторождений окончательно уступила место модели оптимизации и слияния существующих активов?
— Сложно однозначно ответить на этот вопрос. Цена на золото исторически растет. На мировом рынке действительно отмечается снижение финансирования ГРР и, как следствие, уменьшение количества компаний за счет юниоров и рисковых проектов, по которым «не сходится» экономика в связи со снижением содержания золота и трудоемкости технологий даже в условиях рекордных цен на золото. Реалии российского рынка отличаются: у нас юниорное движение только начинает свое развитие. Изменения в запасах золота происходят скорее не за счет открытия новых месторождений, а в связи с переоценкой старых объектов, найденных еще советскими геологами.
Если давать оценку текущего состояния отрасли, то скорее мы наблюдаем ситуацию, когда дорогие деньги заставляют сокращать лишние расходы и корректировать инвестиционные планы, при этом высокая цена на золото только смягчает ситуацию. В таких условиях производителям крайне важно быстро адаптироваться, искать комбинированные инструменты, ускорять реализацию собственных проектов и наращивать собственную ресурсную базу.
Баланс рисков и юниоров
Шеф-редактор журнала «Золото и технологии» Михаил Лесков отмечает, что у отраслевых игроков все же есть интерес к ранним и юниорским проектам. «Но этот процесс запустился не сегодня и не на отметке $4 тыс. за тройскую унцию, а гораздо раньше, когда цена только начала движение от $1,5–2 тыс. за тройскую унцию. Сейчас же на фоне стремительного роста этот интерес лишь обострился»,— говорит он.
Он поясняет, что активность может показаться низкой из-за того, что основную работу по геологоразведке ведут не крупные добытчики, а небольшие, часто непубличные компании. В то время как для больших компаний разведка — смежный бизнес. Ключевым барьером для масштабной разведки он называет катастрофическую нехватку подготовленных площадей. Эксперт отмечает, что долгие годы в России почти не велись работы самых ранних стадий — геологическая съемка и поиски. А ведь каждый этап — от поисков до детальной разведки — занимает годы, а иногда и десятилетия, с неизбежными паузами на согласования и планирование. Это возвратно-поступательный процесс, сильно зависящий от внешней конъюнктуры. В итоге инвестировать просто некуда — нет локаций с достаточной подготовкой, говорит господин Лесков. По его мнению, такая ситуация породила волну сделок по купле-продаже активов на рынке.
Драйвером процесса M&A, как отмечает инвестиционный директор Atomic Capital Илья Перелешин, помимо колоссального роста стоимости золота в последние годы, который может продолжится, является сохранение сверхприбыли преимущественно у компаний. За счет покупки активов компании пытаются сократить время до начала продаж золота на рынок.
Приобретение готовых активов для крупных компаний экономически более оправданно и менее рискованно, чем запуск геологоразведки с нуля. Разведочные проекты требуют многомиллионных инвестиций, растянуты во времени и сопряжены с высокой неопределенностью по запасам и инфраструктуре. Покупка действующих месторождений и предприятий с подтвержденными запасами выглядит более надежной стратегией. Крупные игроки расширяют портфель за счет приобретений средних и региональных компаний, что позволяет быстро нарастить добычу и снизить себестоимость через синергию логистики и переработки.
Показательные примеры — консолидация активов GV Gold («Высочайший») в Иркутской области в 2025 году, а также сделка по полному выкупу ГК «Западная» компанией «ОКТО Золото», закрытая в апреле. Последняя объединяет месторождения в Якутии, Бурятии и Забайкалье и отражает стремление бизнеса к укрупнению ресурсной базы и оптимизации цепочки от добычи до переработки.
При этом, подчеркивает Михаил Лесков, в условиях высокой неопределенности и дорогих денег компании вынуждены готовиться к возможному развороту цен. Поэтому они направляют средства на реконструкцию мощностей, создание запасов руды и материальных ресурсов, чтобы обеспечить устойчивость в будущем, когда цены могут упасть, а издержки — продолжить расти.
«Отрасль трезво оценивает реальность: высокие ставки, риски, растущие затраты и непредсказуемую регуляторную среду. Действия компаний — это не стагнация, а сложная перестройка и качественная трансформация. Происходит смена собственников: «усталые» игроки уступают место новым, более амбициозным, которые приносят с собой свежие идеи и драйв. Таким образом, отрасль готовится к следующему витку роста, сочетая как оптимизацию существующих активов, так и поиск новых возможностей»,— заключает Михаил Лесков.