В ногу с безвременьем

Нобелевская премия по литературе за 2025 год присуждена венгерскому писателю Ласло Краснахоркаи за «убедительное и визионерское творчество, которое посреди апокалиптического ужаса утверждает силу искусства». Константин Мильчин рассказывает о книгах 71-летнего автора и его взаимоотношениях не только с ужасами, но и с абсурдом, юмором и трагикомизмом.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ласло Краснахоркаи пророчат Нобелевскую премию едва ли не с начала 2010-х годов. Тогда пошли переводы на английский, появились комплиментарные рецензии. К этому моменту писатель уже был суперзвездой в Германии, а в родной Венгрии он стал относительно известен (давайте не преувеличивать популярность литераторов как таковых на фоне настоящих звезд) еще в конце 1980-х. В 2015 году Ласло Краснахоркаи получает Международного Букера. Это хорошая промежуточная остановка, и польская писательница Ольга Токарчук, и кореянка Хан Ган в свое время получали эту награду, а затем получили Нобеля. Собственно, уже добрых десять лет Краснахоркаи ходил в числе уже конкретных вероятных лауреатов, у букмекеров он почти всегда входил в топ-20, иногда поднимаясь на первое место. Сегодня утром он шел вторым.

Когда тебе все пророчат Нобелевскую премию, то тут важно не расстраиваться, если все-таки не получаешь, а еще важно дожить. Краснахоркаи дожил и даже получил относительно молодым — 71-летним.

В прошлый раз Венгрии досталась Нобелевская премия в 2002 году, когда ее получил Имре Кертес. Согласно байке, которую автору этих строк рассказывала будапештская коллега, сначала на протяжении многих лет венгерские газеты задавались вопросом: когда же наконец великая венгерская литература получит давно заслуженное и венгерскому писателю достанется главная литературная награда планеты? А после награждения Кертеса газеты вышли с не менее интересным вопросом: когда же наконец нормальному венгерскому писателю достанется Нобелевка? Кертес для венгерского мейнстрима был слишком неправильный венгр, слишком критически настроенный к стране и ее истории.

У Краснахоркаи тоже непростые отношения с венгерской историей, собственно, об этом большая часть его книг. Беглый просмотр венгерских новостных порталов показывает, что на данный момент венгры вполне довольны, более того, там решения шведов не просто ждали, а готовились. Через минуту после вручения уже появились кирпичи текстов о Краснахоркаи, и везде подчеркивалось, что это не просто какой-то писатель, а лауреат главной премии Венгрии, государственной награды имени Кошута, а вот теперь признанного у нас признали и там.

Краснахоркаи и правда очень атмосферно венгерский писатель. Это то самое чтение, которое вполне можно порекомендовать, для того чтобы перед поездкой в страну понять, куда ты именно едешь. Одна из ключевых тем Краснахоркаи — былое величие, которое осознается и обсуждается, которое мечтают вернуть, но которое уже никогда и никак не вернется. В романах Краснахоркаи люди живут в центре уже свершившегося апокалипсиса, на обломках некогда величественных государств. Жизнь там замерла.

Два главных ранних романа Краснахоркаи, которые переведены на русский язык,— «Сатанинское танго» и «Меланхолия сопротивления»,— написаны еще в 1980-х годах.

В обоих романах место действия — некогда процветавшая территория, деревня в первом тексте и город — во втором. Или же речь идет о ложных воспоминаниях, но эти воспоминания стали верой и сутью жизни. А вот время действия — безвременье. Вечно остановившееся венгерское время, часы, которые никогда не показывают правильное время. Но оно и не нужно, потому что никто никуда не спешит, потому что уже все опоздали, опоздали на век, на жизнь, на империю, на былое величие.

В «Сатанинском танго» место действия — деревня, куда должен вернуться считавшийся пропавшим местный житель. Величайший венгерский режиссер Бела Тарр снял по роману один из самых известных своих фильмов, который длится семь часов. В «Меланхолии сопротивления» (у Тарра есть фильм и по этой книге Краснахоркаи) место действия — город с красивой архитектурой и прекрасными названиями улиц, все пьют крепкую венгерскую палинку, естественно, вспоминают о былом величии, ничего не происходит, но где-то на горизонте в город приезжает цирк. А потом разные странные события складываются в одну большую трагедию и даже в военный переворот. Венгерская тоска, венгерская меланхолия и много-много палинки. И все это написано длинными-предлинными фразами, на которых даже самый опытный чтец несколько раз потеряет дыхание.

Небольшой рассказ «На вершине Акрополя» вообще состоит из трех фраз, но каждая небывалой длины. Там турист приезжает в Афины, чтобы исполнить мечту всей своей жизни и забраться на главную гору города, а забравшись, понимает, что все тщетно, что мечта исполнилась и не исполнилась, потому что с Акрополя не видно Акрополя. Абсурдно, но не поспоришь.

И в недавно вышедшей на русском языке повести «Гомер навсегда», в которой герой бежит через всю Европу от странных преследователей, но на самом деле спасается от самого себя, и в романе «Возвращение барона Векхайма» (должен выйти на русском в следующем году), где обнищавший аристократ возвращается в родные края, тема абсурда жизни вообще ключевая.

Тут Краснахоркаи прямой наследник Кафки, в этом он и сам сознается.

Но не только его, сюда же можно добавить и Гашека. Награда досталась не только Краснахоркаи и венгерской литературе. Это награда всей центрально- и восточноевропейской традиции реагировать на безумие окружающей жизни трагикомическим юмором.