Вышел первый компакт-диск (точнее — два, объединенных одной обложкой) с подзаголовком "Из архивов Московской консерватории". Издание полностью представляет 1-й том Хорошо темперированного клавира (Das Wohltemperierte Klavir) Иоганна Себастьяна Баха в исполнении самых выдающихся мастеров советского фортепианного искусства прошлых лет.
Хорошо темперированный клавир, эпохальное сочинение Баха, задуманное как практическая демонстрация возможностей темперированного строя, концептуального изобретения акустиков XVIII века, построено как грандиозный цикл из 48 прелюдий и фуг, дважды охватывающий все 24 существующие тональности.
Дискография его огромна. Если учесть только изданное или переизданное на компакт-дисках, мы найдем несколько десятков версий — среди них интерпретации таких мастеров, как романтик Эдвин Фишер и неоклассик Вальтер Гизекинг, основоположник модернистского стиля Глен Гульд, перевернувший представления о Бахе, и пианист, хорошо известный в мире джаза — Кейт Джаретт, клавесинисты Ванда Ландовска, чья карьера, вместе с возрождением клавесина как такового, началась еще в первые годы ХХ века, и пионер современного аутентичного стиля Густав Леонхардт.
Каждая из этих версий по-своему эталонна: но главное — все отличаются монографичностью, единством манеры и личности исполнителя. Именно этому принципу консерваторский диск наносит серьезный удар. Прелюдии и фуги Баха исполняются все и подряд, как и принято — но исполнители время от времени передают друг другу эстафету. Задуманный как просветительно-академическое издание, диск демонстрирует вполне современный продюсерский подход — мы словно общаемся со многими интерпретациями, исполнительскими текстами одновременно, позволяя себе переключаться с одного на другой. Большинство записей сделано в 1950-е годы и представляют, несомненно, одну артистическую школу; всем мастерам присуще общее качество идеалистической приподнятости, характерной для интеллигентского советского искусства тех лет. Однако встряска при переходе от титанической, подавляющей манеры Марии Юдиной к гармоничному, взвешенному стилю Самуила Фейнберга производит ослепительное впечатление. Более тонко контрастируют тот же Фейнберг (возможно, лучший бахист тех лет) и Генрих Нейгауз с его импровизационным, часто рискованным почерком, могущим вызвать сегодня укоры приверженцев строгости. Единственная же фуга в исполнении Якова Флиера остается просто волшебной загадкой.
Конечно, чистота замысла издателей претерпела существенные коррективы по причине сохранности оригиналов. Самый спорный момент — включение четырех фуг в исполнении Святослава Рихтера, взятых, к сожалению, из изданной ранее полной записи цикла, сделанной в 1971 году. Временной интервал велик, акустически записи звучат иначе, а главное — само искусство Рихтера явно относится уже к следующей эпохе и создает ощутимую дистанцию по отношению к остальным пианистам. Помогает ли такая дистанция слушателю, однозначно не скажешь. Как ни странно, ее не возникает в игре Татьяны Николаевой — пианистки по возрасту самой младшей из представленной компании (и, увы, в прошлом году от нас ушедшей). В записях 1956 года Николаева предстает как очень самостоятельная ученица великих учителей.
Издание сопровождено аннотацией Владимира Чинаева, историка фортепианного искусства, в которой он акцентирует качества, присущие всему советскому искусству — своеобразие вследствие изолированности, но в случае с Бахом (как и с "чистой музыкой" вообще) — неподвластность идеологическому регулированию. Диск оформлен со вкусом и качественно, — правда, изготовлен он в Австрии. Правда и то, что на обложке нет ни эмблемы фирмы, ни штрих-кода, ни даже порядкового номера 1. Есть и некоторые ляпсусы — пусть слушатель найдет их сам. Может быть, для первого диска это простительно. Главное, что консерватория начала сама издавать свои архивы, объем и ценность которых соответствуют формулировке "начать и кончить". Следующий проект — издание записей лауреатов девяти исторических конкурсов имени Чайковского.
ПЕТР Ъ-ПОСПЕЛОВ