Легкая атлетика
Завтра президент Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА) Валентин Балахничев вылетит в Осаку. Там 22 августа, перед началом чемпионата мира, он примет участие в отчетно-выборном конгрессе Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF), где будет баллотироваться в ее совет. Накануне отлета ВАЛЕНТИН БАЛАХНИЧЕВ обосновал корреспонденту Ъ ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ последние экстренные назначения в ВФЛА и рассказал о своем плане борьбы с допингом в российской легкой атлетике.
— Почему именно Валентина Маслакова назначили на должность и. о. главного тренера вместо временно отстраненного Валерия Куличенко? Как восприняла это команда?
— Нам надо было сохранить организационную основу подготовки сборной к чемпионату мира, не менять резко планы и грамотно завершить предвыездной этап. Маслаков прочно "сидел" в этой теме. Он стал старшим тренером по спринту еще в 1978 году. Мы с ним вместе начинали, поэтому я знаю, что он и организатор хороший, и тренер, и методист. Есть у него и контакт с другими старшими тренерами по видам. Значит, его работа с ними будет эффективной. Специалистов, конечно же, беспокоят вопросы, как будет продолжаться подготовка в следующем сезоне к Олимпийским играм, не сократится ли объем финансирования на сборы. Но паники и уныния среди них я не заметил. Впрочем, конечно, смена коня на переправе перед чемпионатом мира вызвала некоторый дискомфорт. Дальнейшая профессиональная судьба Маслакова будет зависеть от двух факторов — от его отношения к делу и от того, сумеет ли он найти контакт с ведущими тренерами и спортсменами в Осаке. А ведь там будет много трудных моментов, как обычно бывает на чемпионатах, предшествующих Олимпийским играм.
— Какого рода трудности вы предрекаете?
— Во-первых, жесткий допинг-контроль. Он будет во много раз жестче, чем прежде. И это связано в первую очередь с состоявшимися скандалами. Считаю этот режим оправданным и со стороны международной федерации IAAF, и со стороны WADA (Всемирное антидопинговое агентство.— Ъ). Хотя он вызовет большое неудобство: спортсмены, особенно лидеры, будут проверяться многократно и в любое время. Во-вторых, потеря руководителя, к которому все привыкли, вызовет организационный дискомфорт и даже неуверенность в себе. Поэтому всем личным тренерам я рекомендую сгруппироваться и объединиться в единую команду. Могут возникнуть и непредвиденные обстоятельства.
— Что, с вашей точки зрения, произошло с Татьяной Лысенко и Екатериной Хороших?
— В своей докладной они уверяют, что в процесс попадания в их организм неких веществ замешаны спортивные функционеры. ВФЛА проводит тщательное расследование, чтобы определить степень причастности всех указанных в заявлении лиц. Обвинение не должно быть голословным. Дело Лысенко--Хороших находится на контроле в Росспорте, и Вячеслав Фетисов весьма озабочен этим вопросом.
— Насколько застрахованы от допинга другие члены нашей сборной?
— Все они перед тем, как отправиться в Осаку, пройдут контроль в московской лаборатории. Во Владивостоке их проверят еще и представители WADA. Не в наших интересах везти в Осаку спортсменов, которые попадутся, уже получив медаль. Но сейчас никто, кроме самих спортсменов и их тренеров, не может гарантировать "чистоту". Пусть они честно скажут об этом. Я, опираясь на данные лаборатории, смогу лишь заверить, что все контроль прошли и никто не уличен. Скрыть допинговые случаи мы не сможем: пробы автоматически попадают в компьютер, результаты сообщаются в WADA и IAAF. Какой смысл обманывать, если через неделю обман откроется?
— Как вы считаете, почему спортсмены, зная, что применение ими допинга с большой долей вероятности может быть раскрыто и они будут дисквалифицированы, идут на риск?
— Главное, что толкает спортсмена на применение запрещенных препаратов,— это большие деньги за победы. Их выплачивает государство, общественные организации, спонсоры и две, а то и три территории. Уровень мотивации в сфере спорта в России выше, чем в других странах. Там, где развита система подготовки, достигнуть уровня элитных спортсменов может достаточно большая группа. Многие не выдерживают пресса возможности получения призовых, ищут способы улучшить результат и приходят к допингу. Остановить это должен прежде всего тренер.
— Но ведь запретить призовые нельзя?
— Я давно предлагал поделить их на части. Одну выплачивать непосредственно в виде премии, чтобы спортсмен жил в соответствии со своим рангом. Когда мы делаем ежемесячные выплаты, часто оказывается, что платим человеку, который в будущем уже ничего не достигнет. Вторую часть инвестировать на имя спортсмена — на социальное и медицинское страхование, в пенсионный фонд, обучение и другие необходимые в будущем траты. Систему, которая, возможно, стимулирует употребление допинга, надо менять.
— Почему на допинге чаще попадаются американцы и россияне?
— Чем больше спортсменов крутятся в спорте высших достижений, тем большее их число уличается в применении допинга. Но процент "зараженных" примерно одинаков всюду. Правда, допинг разный. Его качество зависит от уровня развития медицины и фармакологии страны проживания спортсмена. Нелепо утверждать, что у русских берут допинг-пробы чаще, чем у других. Пропорция забора проб к числу занимающихся в спорте высших достижений в странах соблюдается неукоснительно. Впрочем, меня не интересует, как процесс борьбы с допингом пойдет в других странах. Я отвечаю за нашу легкую атлетику и хочу добиться, чтобы люди поняли, что мы играем по правилам. Еще я убежден, что в легкой атлетике надо уходить от жесткой, во всем централизованной системы подготовки, которая давала результаты и медали в нашу копилку. Не стоит собирать всех спортсменов и тренеров в одну кучу, выравнивая им условия, в которых они порой становятся заложниками идеи применения какой-то одной методики подготовки. Еще я сторонник того, чтобы при федерациях, как у нас в ВФЛА, были созданы независимые антидопинговые комиссии, а также под патронажем государства самостоятельное всероссийское антидопинговое агентство. Как в США, Италии, Голландии, Франции, Германии.
— Не раз, как в случае с Ириной Коржаненко, бывало, что спортсмены выезжали на соревнования "чистыми", а там оказывались "грязными". Почему так происходит?
— В правоту Коржаненко можно верить, а можно не верить. Но спорт не религия, а чистой воды атеизм. Если спортсмен уличен, значит, как-то допинг в его организм попал. В 99% случаев об этом знают и спортсмен, и его тренер.
— В Осаке, говорят, будет страшная жара при высокой влажности? Вас это не пугает?
— Климатические условия действительно будут экстремальными. Мы дважды выступали при подобной жаре — на Играх в Афинах в 2004 году и на чемпионате мира в Севилье в 1999-м. Но там при 40-градусной жаре все-таки было сухо. Но ведь это хорошая проверка перед Пекином, где будет еще хуже. Зато лидерам не придется потом ссылаться на то, что они не знали, в каких условиях они стартуют в Пекине.