Военное руководство США впервые официально заявило о необходимости отказа от продления срока действия договора СНВ-1. Глава стратегического командования США генерал Джеймс Картрайт утверждает, что это облегчит Вашингтону возможность нанесения ударов в глобальной войне с международным терроризмом. В России опасаются, что у США в этом случае появится потенциал для обезоруживающего ядерного удара, а с учетом создаваемой сейчас системы ПРО — и избежать ответного удара.
Джеймс Картрайт сделал свое громкое заявление во вторник на слушаниях в сенате США, где рассматривалась его кандидатура на пост первого заместителя председателя объединенного комитета начальников штабов ВС США. Генерал объявил сенаторам, что отказ от продления срока действия российско-американского договора СНВ-1 (истекает 5 декабря 2009 года) принесет США больше пользы, чем вреда. "Это обеспечит больше гибкости для реализации концепции глобального удара (Global Strike Solutions)",— пояснил генерал.
О концепции глобального удара в США впервые заговорили в 2001 году. Она подразумевает нанесение удара по целям противника в любой точке земли не позднее чем через час после обнаружения цели. В идеале же интервал между идентификацией объекта и его уничтожением должен составлять несколько минут. По замыслу американских военных, целью "глобального удара" могут стать государства-изгои, которые подозреваются в разработке оружия массового уничтожения. "Глобальный удар" рассматривается Пентагоном как важный элемент в войне с международным терроризмом.
Как заявил генерал Картрайт, в настоящее время "рассматривается несколько концепций ("глобального удара".— Ъ), предложенных различными родами вооруженных сил". Так, по заданию Пентагона идут активные разработки гиперзвуковой крылатой ракеты, совершенствуется орбитальная группировка военных спутников. Но ряд американских специалистов предлагает более дешевые методы. Один из них предполагает задействовать в глобальном ударе размещенные на подлодках баллистические ракеты морского базирования Trident, оснащенные неядерными боеголовками.
Вот здесь-то и возникает проблема: ракеты Trident являются стратегическими, они попадают под действие договора СНВ-1, значит, их число не может превышать согласованный уровень. Для целей ядерного сдерживания двух сверхдержав оговоренных договором СНВ-1 баллистических ракет вполне достаточно. Однако концепция глобального удара подразумевает оснащение подобных ракет не ядерными, а обычными боеголовками. При таких обстоятельствах для нанесения противнику урона, сопоставимого с потерей от ядерного удара, понадобится большее число ракет-носителей. Этой логикой, похоже, и руководствовался генерал Картрайт, заявляя о целесообразности отказа Вашингтона от продления срока действия договора СНВ-1.
Между тем подход главы американского стратегического командования расходится с позицией, оглашенной (во всяком случае официально) политическим руководством США. Сразу после недавней встречи президентов Владимира Путина и Джорджа Буша в штате Мэн госсекретарь США Кондолиза Райс в совместном заявлении с российским коллегой Сергеем Лавровым подтвердила намерение Вашингтона "осуществлять сокращение стратегических наступательных вооружений до минимально возможного уровня" и высказалась в пользу достижения "договоренности на период после договора СНВ-1". А неделю назад 30 членов конгресса США направили Джорджу Бушу письмо, в котором призвали его продлить срок действия договора СНВ-1: "Мы просим, чтобы вы тщательно рассмотрели возможность продлить действие договора СНВ-1 в его нынешней форме для того, чтобы позволить вашему преемнику и преемнику президента Путина провести переговоры о заключении нового юридически обязательного соглашения, которое обеспечит еще более значительное, проверяемое сокращение ядерных сил каждой из стран".
Проблема в том, что что заключенный между РФ и США в мае 2002 года договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) хотя и предусматривает дальнейшее сокращение ядерного оружия до 1700-2200 боеголовок у каждой из стран, но не предусматривает никаких механизмов контроля за исполнением этих обязательств. В 2002 году Москва и Вашингтон решили, что в течение еще семи лет будут работать контрольные механизмы, заложенные в СНВ-1, после чего стороны вернутся к этому вопросу.
Москва настаивает на подписании нового юридически обязывающего соглашения, которое бы пришло на смену СНВ-1. "Мы ведем диалог к тому, чтобы сохранить обязывающую систему контроля над стратегическими наступательными вооружениями, чтобы в этой сфере не образовалось вакуума после окончания действия договора СНВ-1 в 2009 году",— заявили вчера Ъ в МИД РФ.
Опрошенные Ъ эксперты полагают, что Джеймс Картрайт представил позицию американских военных, которые стремятся воспользоваться ведущейся сейчас войной с терроризмом для наращивания отдельных видов вооружений. "Каждый военный руководитель хочет увеличить финансирование своего ведомства, для чего нередко искусственно превышается угроза, в том числе и террористическая,— заявил Ъ старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Владимир Евсеев.— Но проблема отказа от СНВ-1 и наращивания ракетных средств доставки заключается в том, что эти ракеты могут использоваться и как высокоточное оружие для ударов по российским стратегическим объектам — шахтным пусковым установкам, подземным командным пунктам".
Однако главную опасность отказа США от договора СНВ-1 "ради борьбы с терроризмом" в России видят в другом. "Переоборудование элементов стратегических ядерных сил в неядерные антитеррористические средства не исключает их обратного переоборудования,— считает господин Евсеев.— В результате, создавая антитеррористические силы, США будут наращивать такой возвратный потенциал, который может быть быстро переоборудован в стратегические ядерные силы". Это, по мнению эксперта, представляет серьезную угрозу безопасности РФ, поскольку количество боеголовок у России сокращается. Хотя договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов разрешает иметь до 2200 боеголовок, реально их на вооружении российской армии остается около 1500. Это означает, считает эксперт, что у США появится потенциал для обезоруживающего ядерного удара, а с учетом создаваемой сейчас системы ПРО — возможность обезопасить себя от ответного удара.