Товары в поисках путей
Как тарифная политика Трампа изменила глобальную торговлю
В 2025 году торговая политика США снова оказалась в центре мирового внимания. Под девизом экономической защиты национального рынка администрация Дональда Трампа объявила о введении импортных тарифов в отношении широкого круга стран. Если первая волна повышения пошлин в 2018–2020 годах вызвала лишь кратковременные потрясения, то нынешние тарифные меры обещают глубокие и затяжные последствия — для американской экономики, глобальных цепочек поставок и системы международной торговли в целом, считают исследователи.
Фото: Go Nakamura / Reuters
Фото: Go Nakamura / Reuters
Эскалация без стратегии
С апреля 2025 года пошлины США на импорт выросли в среднем на 10%, при этом президент Трамп не отказался от своей первоначальной идеи увеличить их в будущем до 50% на отдельные группы товаров. Они коснулись как сырья, так и высокотехнологичных компонентов. В отличие от предыдущего — в 2018–2020 годах — нынешнее повышение тарифов было сделано без значительного общественного или делового обсуждения: администрация президента Трампа использует закон об экономических чрезвычайных полномочиях (IEEPA) для обхода Конгресса.
Исследование американского Center for Economic and Policy Research (CEPR) «Roaring tariffs: The global impact of the 2025 US trade war», опубликованное в мае 2025 года, демонстрирует, что такая политика приводит не к росту производства в США, а к увеличению издержек и дезорганизации глобальных цепочек поставок. Затраты на логистику и сертификацию товаров резко возрастают, предприятия по всему миру вынуждены срочно перестраивать производственные процессы, что влечет за собой замедление экономической активности и рост неопределенности.
Возвращение производств
Одно из ключевых наблюдений CEPR, как и майского доклада института Brookings («Tracking Trump’s tariffs and other trade actions»),— тарифы не возвращают производство в США. Напротив, они перераспределяют производство по странам, где дешевле и легче вести бизнес с США и нет риска попасть под жесткие пошлины. Производители из Мексики, Канады и Южной Кореи получили существенный прирост заказов и инвестиций. Это подтверждается официальной статистикой: экспорт из Мексики в США вырос на 8% за первые шесть месяцев 2025 года в автомобильном и химическом секторах. Аналогичный рост отмечается в Канаде, где дополнительно развиваются цепочки поставок для американского рынка.
Внутри же США новые производства открываются редко, а те, что существуют, сталкиваются с повышенными издержками из-за роста цен на импортные компоненты.
В итоге реальные доходы американских потребителей снижаются из-за повышения цен на товары и услуги.
Регионы и штаты с высокой зависимостью от международной торговли и экспорта особенно уязвимы. В исследовании «The 2025 trade war: Dynamic impact across U. S. States and the global economy», опубликованном National Bureau of Economic Research в апреле 2025 года, авторы приходят к выводу, что к 2028 году сокращение рабочих мест и снижение реальных доходов будут особенно острыми в штатах Среднего Запада и Юга — именно там расположены крупные агропромышленные и сервисные сектора, сильно зависящие от экспорта и международных поставок.
При этом местный бизнес отмечает падение покупательной способности, а рост производства стали или автомобилестроения оказывается слишком незначительным, чтобы компенсировать потери в смежных сферах — ритейле, транспорте и логистике.
В ЕС новый виток тарифного противостояния восприняли неоднозначно. С одной стороны, свежий анализ «The Great Wall of Chinese goods», опубликованный CEPR, показывает, что китайские товары перенаправляются в Европу. Это снижает цены для конечного потребителя и может стать временной помощью для снижения инфляции в еврозоне примерно на 0,3 процентного пункта в 2025–2026 годах. С другой стороны, такой поток товаров приводит к значительному дисбалансу на европейском рынке, росту напряженности во взаимоотношениях с США и перегрузке логистических цепочек. Европейские компании вынуждены перенастраивать поставки, а порты и складские мощности работают на пределе. Возникают вопросы к долгосрочной устойчивости таких схем.
Исследования показывают, что тарифная политика Дональда Трампа не привела к росту производства в США
Фото: Alex Brandon / AP
Исследования показывают, что тарифная политика Дональда Трампа не привела к росту производства в США
Фото: Alex Brandon / AP
Китай: адаптация
Китайские экономисты и политики отвечают на новые тарифы не политикой протекционизма, а расширением многополярной торговли. По данным Brookings, Китай активно увеличивает экспорт в Азиатско-Тихоокеанский регион, Латинскую Америку и Евросоюз, одновременно укрепляя внутренний спрос.
Девальвация юаня усилила конкурентоспособность китайских товаров. Таким образом, страна не только смягчила удар от американских тарифов, но и укрепила позиции в глобальных торговых блоках, которые формируются вокруг Китая.
Стратегия Белого дома вызывает критику экспертов. Использование IEEPA вместо диалога с Конгрессом порождает институциональную нестабильность, а отсутствие ясной долгосрочной стратегии превращает тарифы в политический инструмент, призванный продемонстрировать жесткость на мировой арене.
В Конгрессе уже рассматривается законопроект, ограничивающий президентские полномочия в области тарифной политики,— Trade Review Act. Его цель — вернуть Конгрессу роль главного регулятора торговой политики, что позволит сделать ее более предсказуемой и сбалансированной. Но принятие затягивается, а последствия неопределенности сказываются на деловом климате.
Угроза глобальной дезинтеграции
Самая опасная перспектива — дальнейшее разрушение глобальных цепочек добавленной стоимости. В упоминаемых статьях, опубликованных CEPR, отмечается, что глобальная экономика, основанная на глубокой взаимозависимости и специализации, заменяется на блоки, замкнутые на собственные рынки и «надежные» связи. Это снижает эффективность мировой торговли, увеличивает издержки и тормозит инновации.
Всемирный банк и МВФ понизили прогнозы глобального роста на 2025 год, связывая это с нарастанием торговой напряженности и ее последствиями.
В краткосрочной перспективе от такой сегрегации выигрывают страны со свободными торговыми режимами и развитой логистикой, которые смогут быстро адаптироваться,— Мексика, Канада, Южная Корея, а также отчасти Китай и ЕС за счет новых торговых потоков. Проиграют же США: если сохранится нынешняя политика, они рискуют утратить долю на мировом рынке и столкнуться с ростом внутренних экономических неравенств. Европа балансирует между возможностями и рисками, стараясь сохранить стабильность и не обострять конфликт с США.
Влияние на Россию
Россия традиционно находится в положении экономического моста между Европой и Азией. В 2025 году в условиях перестройки глобальных цепочек поставок страна оказалась в новой реальности с рядом уникальных возможностей и серьезных рисков. С одной стороны, рост тарифных барьеров США в отношении китайских и европейских товаров стимулирует перераспределение торговых потоков. Это в теории может дать российским экспортерам дополнительные ниши в сырьевом секторе (нефть, газ, металлы), а также в агропромышленном комплексе и высокотехнологичной продукции, ориентированной на рынки Азии и Ближнего Востока. С другой — российская экономика страдает от изоляции и ограничений, которые в совокупности с геополитическими санкциями и нестабильностью мировой торговли усугубляют проблемы с импортозамещением, доступом к технологиям и капиталу.
В CEPR отмечают, что перераспределение производства в Мексике, Канаде и Южной Корее происходит с целью обойти американские пошлины. Россия практически не входит в цепочки поставок, ориентированные на США, и не имеет широких торговых связей с мексиканскими или южнокорейскими промышленными кластерами, для нее имеют значение другие процессы. Рост тарифов перенаправил часть китайских товаров в Европу, что привело к снижению европейских цен и усилению конкуренции на рынке. Это негативно сказывается на российском экспорте в ЕС, поскольку Россия в значительной мере поставляет сырье и полуфабрикаты, которые конкурируют с китайскими и европейскими продуктами.
При этом российский импорт в значительной степени зависит от Европы и Китая. Усложнение мировой логистики и повышение тарифов увеличивают стоимость и сроки доставки, усугубляя дефицит некоторых товаров и технологий, что тормозит развитие промышленных секторов.
Торговые войны и тарифные ограничения США приводят к росту мировых цен на сырье и энергоносители, но нестабильность рынков не позволяет российским экспортерам извлечь из этого выгоду в полной мере. Кроме того, рост логистических издержек, ужесточение контроля на границах и проблемы с валютной ликвидностью увеличивают себестоимость продукции и снижают инвестиционную привлекательность России.
Отдельное давление испытывают регионы с высокой долей экспортных производств и предприятий, ориентированных на интеграцию с мировыми цепочками. В таких регионах (Урал, Сибирь) отмечается снижение темпов роста, усиление оттока квалифицированных кадров и сокращение рабочих мест.
Китайская стратегия адаптации к американским тарифам — диверсификация рынков и расширение внутреннего спроса — создает новые вызовы для России. Экономика Китая, сокращая зависимость от американского рынка, усиливает конкуренцию в Азии, в том числе с Россией. Россия, в свою очередь, пытается активизировать сотрудничество с Китаем в рамках инициативы «Один пояс — один путь», но ее возможности ограниченны из-за санкций. Укрепление китайского юаня и расширение региональных торговых блоков лишь создают предпосылки для обострения конкуренции на сырьевых и промышленных рынках.
Перенаправление китайских товаров в Европу снижает потребительские цены, но усиливает давление на российский экспорт. В ЕС снижается спрос на российские энергоресурсы и сырье, что приводит к падению доходов и валютных поступлений. Параллельно растут сложности с логистикой, что замедляет импорт жизненно важных товаров и технологий для российского рынка.
Внутри России растет понимание, что внешнеполитическая и экономическая изоляция требует кардинального переосмысления модели развития. Недавние инициативы по импортозамещению, расширению локального производства и развитию внутреннего спроса еще не дают устойчивых результатов. Административные барьеры и недостаток инвестиций тормозят эти процессы. Среди экономистов превалирует мнение: без восстановления торговых отношений с Западом и выработки новых региональных альянсов устойчивое экономическое развитие невозможно.
Этот текст — часть проекта ИД «Коммерсантъ», посвященного трендам бизнеса и финансового рынка. Еще больше лонгридов с анализом ключевых отраслей российской экономики, экспертных интервью и авторских колонок — на странице Review.