премьера опера
Состоялся главный музыкальный проект Чеховского фестиваля, проводимого при поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии и Экспобанка,— постановка оперы Клода Дебюсси "Пеллеас и Мелизанда". Для его осуществления в труппу Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко прибыл звездный французский десант во главе с дирижером Марком Минковским и режиссером Оливье Пи. Самую амбициозную оперную премьеру московского сезона, на которую пришла даже Людмила Путина, посмотрела ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.
Морис Метерлинк, по чьей пьесе написана опера, в России имеет вполне яркую постановочную историю. Но вот с оперой как-то не заладилось. Первый и последний раз "Пеллеаса и Мелизанду" у нас ставили в 1915 году, в петербургском Театре музыкальной драмы под руководством Ивана Лапицкого, да и то на русском языке. Так что состоявшееся сейчас событие вполне можно приравнять к российской премьере главной оперы музыкального импрессионизма.
На сцене Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко обнаружился абсолютно европейский спектакль, очень качественный, без всяких скидок на местную специфику. Такой можно увидеть и услышать во многих местах западнее Москвы, но в самой Москве ничего подобного еще не случалось. Это не значит, что спектакль автоматически должен быть назначен в шедевры. Но это значит, что и местными артистами, и местной публикой приобретен небесполезный опыт, пусть и разовый: спектакль не станет частью репертуара и не будет там потихонечку протухать, а пройдет четыре раза и потом, если все будет хорошо, несколько раз осенью.
Конечно, объяснением его европейского качества являются три приехавших на постановку опытных французских солиста. Прекрасная Мелизанда с гибкой фигурой и манящим голосом — Софи Марен-Дегор. Молодой Пеллеас, который не сбавляет уверенности в пении, ни вися на перекладине, ни держа свою возлюбленную на руках,— Жан-Себастьян Бу. Но главный среди них нервный и страстный баритон Франсуа Ле Ру. Он исполнитель этой оперы с большим стажем, начинал еще в партии Пеллеаса, написанной для низкого тенора, но уже несколько лет исполняет самую отчаянную роль его старшего брата Голо — измученного ревностью мужа Мелизанды. В том числе он был им и на праздновании столетия этого сочинения в 2002 году в парижской Opera Comique, где, как и сейчас в Москве, дирижировал маэстро Марк Минковский.
Замаячившее когда-то в планах театра на Большой Дмитровке имя знаменитого создателя ансамбля Les Musiciens du Louvre маэстро Минковского казалось полной маниловщиной. Это одно из самых востребованных и значительных дирижерских имен, его привычнее видеть на афишах Зальцбурга и Парижа. Когда-то о сотрудничестве с господином Минковским шел разговор в Большом театре, но так все и заглохло. И до сих пор к западным дирижерам такого калибра, которые вдруг возьмут да и приедут в Москву не на один-два дня продирижировать дорогим концертом, а на целый постановочный период, мы не приучены.
Однако Марк Минковский именно этим тут и занимался. Сидел в яме "Стасика", пугался, говорят, когда вступала медь, но держал себя в руках и работал. Результат ошеломляет. Оркестр дышит всеми ароматами и полутонами французской музыки, будто немосковский. Местные певцы встроены в общую картину невероятно аккуратно, даже переход на немножко другой французский почти незаметен. Это Наталья Владимирская в роли степенной матери и Валерия Зайцева, которой, напротив, досталось изображать маленького и шустрого Иньольда, сына Голо от первого брака. Едва заметную русскую приправу добавляет своим роскошным басом и повадками Дмитрий Степанович в роли деда обоих братьев, старого короля Аркеля. Но без него, честно говоря, было бы пресновато.
Режиссер Оливье Пи — человек во французском театре весьма заметный. Он драматург, актер и режиссер, несколько лет руководил Национальным драматическим центром Орлеана, с этого года возглавляет театр "Одеон", работает и в драме, и в кабаре, и в опере вместе со своим верным сценографом Пьер-Андре Вейцем (они вместе работали и в Москве). Но оттого, может, что оперные режиссеры к нам последнее время все-таки иногда приезжают, или из-за реального соотношения сил в спектакле о работе господина Пи хочется говорить все-таки во вторую очередь.
Она стильная и разумная, хотя вроде бы всю дорогу речь идет о вещах туманных. Опера, как и пьеса Метерлинка, полна недоговоренностей и загадок, и режиссер ведет себя очень последовательно в том смысле, что ничего не собирается договаривать и разгадывать. Вместо конкретного места действия вертящаяся холодная лестница-трансформер, от которой кружится голова, и слепящий металлический блеск качающихся труб, изображающих лес. Очевидно лишь, что спектакль об инфантильности, агрессии и эротике.
На свидание с Мелизандой Пеллеас ребячески прискакивает верхом на швабре. А маленький Иньольд появляется в кепке, на которой нарисован скелет, играет с игрушечным пистолетом и кладбищенским крестом. Расческа Мелизанды очень напоминает острый нож. А ключевая сцена с ее длинными распущенными волосами, самой эротической в этой опере частью женского тела, вполне рискованный намек на садомазохистские радости. Вместо того чтобы в них нежиться, как предписывает опера, Пеллеас какими-то обрезками этих волос привязывает свою любимую к железному столбу. Это, кстати, очень обидная режиссерская смелость: все-таки, как ни ретроградно это звучит, в единственной в России постановке этой оперы хотелось бы, чтобы с волосами было все, как положено.