выставка живопись
В галерее "Наши художники" открылась выставка "'Новая вещественность' Николая Загрекова и русские художники". Она оказалась неожиданно интересной именно благодаря сопоставлению картин берлинца Загрекова и его петербургских и московских современников. На выставке была ТАТЬЯНА Ъ-МАРКИНА.
На вернисаже в подмосковных Борках (luxury-деревенька на Рублево-Успенском шоссе) Ирина Лебедева, заместитель директора Третьяковки, сказала, что в искусстве ХХ века подчас "не так важно, что показывать, а важно как". В отношении выставки "'Новая вещественность' Николая Загрекова и русские художники" это истинная правда.
Имя Николая Загрекова было открытием три года назад, когда в ГТГ и ГРМ прошла его большая персоналка. До 2004 года об этом художнике, который в 1922 году уехал в Берлин и жил там и работал до смерти в 1992 году, было известно только немецким искусствоведам, которые вписали его в немецкую историю искусства как представителя направления "Новая вещественность". Он успешно преподавал, получал официальные заказы, с минимальными потерями пережил нацизм, приветствовал советскую армию, написал серию портретов советских военачальников, продолжал жить на территории Западного Берлина и получил высшую награду ФРГ — крест за заслуги перед страной в области искусства. Говорят, коллеги — немецкие художники — больше всего ценили в живописи Николая Загрекова его русскую школу.
Выставка в "Наших художниках" в отличие от предыдущих персоналок показывает не всего Загрекова, а лучший период — 1920-1930-е, ту самую "Новую вещественность". И не в отдельности, а в сопоставлении с русскими художниками тех же лет: галерея смогла раздобыть в свою экспозицию вещи из ГТГ и ГРМ Александра Самохвалова, Георгия Ряжского, Николая Дормидонтова, Федора Богородского. Усталость от авангарда, супрематизма и абстракции накрыла в тот момент всю Европу: вместе со стремлением к порядку в социальной и политической сферах явно обозначилось стремление к реалистическому видению в живописи. Стремление отразить современность: жесткая живопись, образы деловых женщин и спортсменов — все это, безусловно, роднит немецкую и русскую неофигуративность.
Но выставка в "Наших художниках" дала неожиданный эффект. Когда на одной стене оказались картины Загрекова и вроде бы их прямые аналогии кисти русских художников, очевидные, ожидаемые параллели рассыпались. Но на их месте немедленно нарисовались новые.
Яркие и запоминающиеся девушки Николая Загрекова — сидящая бочком на стуле "Рози Майн" и "Портрет жены" на зеленом фоне (оба 1928 года), вампирически-агрессивная "Девушка с рейсшиной" (1929) и "Двойной портрет" (1927), на котором одна из стриженых барышень красит губы,— на картинках казались родными сестрами спортсменок и комсомолок Александра Самохвалова. Как только они оказались рядом в реальном пространстве, стало ясно, как они не похожи. Даже самая скульптурная и жесткая живопись Самохвалова гораздо мягче, прозрачнее и воздушнее живописи Загрекова. А уж про девушек в беретах Владимира Одинцова и Николая Денисовского (члена ОСТ — Общества станковистов) говорить нечего: рядом с графичными, с темными контурами фигурами Загрекова, прямо выпирающими из декоративного плоского задника его картин, они настоящие кисейные барышни. Но тут же напрашиваются новые сопоставления. Например, "Мимоза" (1927) Натана Альтмана, декоративная и контрастная или "Натюрморт с черепом" (1929) Николая Дормидонтова, совпадающие с портретами и натюрмортами Загрекова и по колориту, и по тому, как предметы выталкиваются из полотна на первый план.
Есть кое-что, принципиально отличающее Николая Загрекова от его современников, и немецких, и русских. Он выдумал совершенно индивидуальный способ работы с фактурой картины: художник грунтовал полотно сам, так что получалось нечто напоминающее шероховатую поверхность стены. И писал почти сухой кистью, кое-где втирая краску, а кое-где накладывая ее гладким толстым слоем.
В своих записных книжках художник писал: "Нужна какая-то сказочность, новшество, случайность в замысле" и стремился "углубить внутреннее содержание картин". Получались "Метательница ядра" и "Крестьянин с кроликом-призером". Интересно: то, что сейчас кажется индивидуальными и выигрышными особенностями живописи Загрекова — ясность, графичность, предметность, яркая современность,— самому художнику казалось недостатком.