В Москомархитектуре в девятый раз прошел фестиваль архитектуры и дизайна "Под крышей дома". Этот фестиваль специальный. Его трудно понять. Уж как я не пытался! Я его определял и как новый, ищущий себя, и как официальный, проходящий под патронажем Москомархитектуры и лично Владимира Ресина, и как трэшевый, демонстрирующий китчевые тенденции в интерьере, и как показывающий дизайнеров и архитекторов второго эшелона из провинции, а в прошлом году я даже объявил его умирающим. Но он не умер, никак не изменился и демонстрирует все то же самое, что и обычно,— непонятно что.
Понимаете, в нем все участвуют, те, кто обычно друг с другом никак не пересекается. В нем участвуют декораторы, обычно выставляющиеся на акциях журнала "Мезонин",— Елена Теплицкая, Вероника Блумгрен (в этот раз в виде члена жюри). Здесь же — архитекторы интерьера, которые являются постоянными участниками выставок и премии журнала "Салон",— Амалия Тальфельд, Эдуард Забуга, Борис Уборевич-Боровский. Здесь же — мастера интерьера из Петербурга и из провинции, которых вообще больше нигде нет. Здесь же — мастерские, работающие над большими городскими объектами, например Андрей Чернихов. Нужно понимать, что все эти группы как бы архитектурные касты, замкнутые и не вполне приязненно друг к другу относящиеся. Но здесь они почему-то вместе.
Показывают здесь интерьеры частных квартир и загородных домов, клубов, ресторанов, авторскую мебель и свет. Каждый, кто имел дело с люксовыми интерьерами, знает, что цена отделки приблизительно равна продажной стоимости квартиры или в три-семь раз превышает стоимость строительства дома. Так что демонстрируются вещи ценой от $1 млн. Показывают так.
В Москомархитектуре есть зал Макета — там макет Москвы и над ним антресоли, с которых отцы города время от времени смотрят на этот макет и принимают судьбоносные решения. А сзади этого зала как бы антизал — зал Совета, где происходят заседания общественного совета при мэре Лужкове. Все соединено какими-то коридорчиками, лесенками и закуточками, которые и архитектурно, и функционально правильнее всего называть словом "кулуары": здесь во время заседаний снуют разные чиновники, с которыми можно решить разные вопросы по-быстрому, без созерцания Макета и мимо заседаний Совета. В этом смысле все очень удобно спланировано: много поворотов, закутков, темно, тесно, и про любых двух людей, там встретившихся, всегда можно сказать, что они столкнулись случайно, а не по делу. Так вот, фестиваль происходит как раз в этих кулуарах, плюс в половине зала Совета (во вторую половину составлены друг на друга засиженные стулья), плюс вокруг Макета (там остается узкий проход). Обычно, правда, у макета выставляют сантехнику, отопление и разные бытовые приборы, а также рекламные борды телеканала "Домашний", который является спонсором фестиваля на том основании, что он называется "Под крышей дома".
И как-то так выходит, что все выставленное в этих кулуарах (объекты, повторяю, стоимостью от миллиона) всегда выглядит не очень. Часто выставляют вещи, которым требуется электропитание — с лампочками и иногда электродвигателями, которые вращают экспозиции, и к этому идут электропровода, которые здесь принято приклеивать к и без того не мытому паркету коричневым упаковочным скотчем. Он отклеивается и собирает грязь, люди спотыкаются о провода, и от этого лампочки мигают, а то, что вращается, вращается толчками. Фотографии объектов принято выставлять мелковатые, на недорогой фотобумаге, а чертежи — распечатанными на принтере, в котором хронически кончается краска. И то и другое отклеивается от того, к чему оно приклеено. Планшеты, на которые клеят, всегда ведет и корежит. Белые поверхности быстро становятся сероватыми и как бы жирными. Какой-то враждебный для экспонирования микроклимат — сыро и пыльно. Видимо, плохая вентиляция.
Почти сразу после того, как фестиваль возник, туда пригласили куратора Елену Гонсалес для осуществления его ребрэндинга, и она придумала гениальный ход — звать в жюри фестиваля западную сверхзвезду дизайна, чтобы она все это судила и раздавала по этому поводу интервью. Именно здесь впервые в России появился Карим Рашид, здесь же — Гаэтано Пеше. Но тут такая атмосфера, что и звезд как-то ведет и корежит. В этом году позвали Марка Садлера, дизайнера из Милана, и он уж совсем точно должен был приехать, и даже в каталоге фестиваля специально про него опубликовали статью, но вот почему-то нет, не приехал. Но этого никто не заметил, и это сильно свидетельствует о статусе мегазвезды, если ее неприезда никто не замечает. Приехал, правда, Ларс Вейен, молодой дизайнер из Дании, но этого тоже никто не заметил. Что тоже свидетельствует.
Ну, конечно, нужно рассказать о тенденциях в интерьере, которые представляет этот фестиваль. И я бы рассказал, но у меня такое ощущение, что экспоненты на него по-особому реагируют. Показательный пример: у нас есть очень известные и весьма замечательные архитекторы Михаил Лабазов, Андрей Савин и Андрей Чельцов. Раньше они были радикальными авангардными художниками и назывались группой "Арт-Бля", а теперь стали архитекторами по преимуществу олигархическими, строящими объекты, которые нельзя показывать, для заказчиков, которых нельзя называть, а имя архитекторов звучит сокращенно — группа "АБ". Так вот, здесь они показывают свои новые работы, но не из тех, которые нельзя, а такие — "Стоянка ног", "Лежанка жоп", "Одноногая немощь" и "Треногая мощь". А называются обратно "Арт-Бля". Выглядят новые объекты как модели зубов, только они больше, чем обычно в стоматологических кабинетах, по технике вроде папье-маше и изнутри светятся. Я не знаю, это как — тенденция в интерьере или прикол? Или, может, у них новый заказчик — олигарх-дантист, которого нельзя называть?
Этот фестиваль кажется капустником в кулуарах. Как бы архитекторов интерьеров — миллионеров, строящих для миллиардеров,— дико прикалывает, что они выставляются в пыльных и сырых коридорах, в которых архитектурные чиновники, как говорится, решают вопросы. И все хотят выставиться искрометно и зажигательно, но на живую нитку и недорого. Правда, в эту игру играют не все, а некоторые всерьез пытаются выклеивать подрамники так, как их научили в институте,— с планами, фасадами, протокольными фотографиями. Кстати, такой подрамник и победил — интерьер гостиницы Holiday Inn в Самаре, сделанный местными Валентином Пастушенко и Виталием Самагоровым.
В общем-то это выглядит как человек, пришедший на капустник, где все в цветных трусах и с наклеенными бородами, в недорогом деловом костюме, к которому галстук выдают бесплатно. Но поскольку атмосфера такая, что все корежится и отклеивается, то оказывается, что и у этого костюма оторвался рукав и на пиджак пролили борщ, так что выходит обратно капустник. Я ходил по этому фестивалю и все думал: а почему же все-таки эти люди, мастера интерьеров, которые считают ниже своего достоинства заходить в ресторан, где меню только на русском языке, выставляются на столь специфически организованной площадке и еще платят деньги за участие? И вдруг понял: а где еще? В конце 90-х все наши архитектурные выставки и фестивали начинались как выставки интерьеров — больше показывать было нечего. К середине 2000-х ни один из них не сохранил этой специализации, все стали показывать или большую архитектуру, или превратились в выставки пафосной мебели. "Арх-Москва", "Золотое сечение", "Неделя декора" "Неделя дизайна" — все они задумывались как нечто более пафосное и роскошное и такими и были, а здесь, "под крышей дома", всегда было сыровато и мусорно. Но теперь это место осталось единственным фестивалем интерьера.
Вроде бы потенциально это золотая жила, просто устроители, похоже, пока этого не поняли, потому что не может единственный в России фестиваль роскошного интерьера так странно выглядеть. Но, с другой стороны, может, это адекватно? Не есть ли роскошный интерьер в России пространство, где вещи ценой вокруг миллиона стоят в непросохших помещениях с плохо работающей вентиляцией, где все постоянно рассыхается, портится и отклеивается?